— Послушай, парень, ты не говорил матери о письме?
— Нет.
— Отлично. Просто отлично. Грех беспокоить такую превосходную актрису, как она. — Он положил руку мне на плечо. — Вот что, открою тебе один профессиональный секрет. Возможно, он тебе пригодится, если в один прекрасный день ты попадешь в лапы полицейских. Сегодня днем я проявил достаточное дружелюбие к тебе, но, по правде говоря, это анонимное письмо не в мусорной корзине. Конечно, в смерти миссис Дилэйни нет подозрительных обстоятельств — несчастный случай. В ее комнате была спрятана бутылка джина. Но, видишь ли, полицейский всегда начеку. Женщина упала с лестницы и сломала шею? Такое, конечно же, случается, но далеко не каждый день. А когда актриса… Ты ведь знаком с этим миром близко, верно? Так вот, в то утро, когда пришло письмо, я подумал: «А что? Все может быть». Открой я тогда «Лос-Анджелес таймс» и прочти, что Анни Руд будет играть роль Нинон де Ланкло… Так-то, сынок. Теперь ты знаешь. Никогда не верь дружелюбию копа. Можешь попасться, — Он вздохнул. — Значит, роль отдана Сильвии Ла-Мани, и папку с делом о смерти Нормы Дилэйни можно закрыть… Представь, какой поднялся бы шум. «Инспектор Робинсон срывает маску с Анни Руд, убийцы Нормы Дилэйни!» Каково, а?
Робинсон засмеялся и ушел, оставив меня в окружении могил. Какое-то время я стоял на месте, тупо разглядывая памятники. Потом пришло облегчение. Конечно, настоящим облегчением это чувство не назовешь, но все-таки… Итак, инспектор не заметил царапин. Он всего лишь обыкновенный самодовольный коп, вообразивший себя умным копом и работающий на молодежь. Мы не забудем о полиции. О, нет.
Но не стоит обольщаться. Из того, что полиция глупа, не следует, что смерть Нормы так легко объяснить. Еще посмотрим, кому достанется роль Нинон! Я не понимал, как все произошло, но это произошло. И если это совершила мать, а она могла ради…
Меня захлестнула любовь к матери. Я и не подозревал, что способен на такое чувство. Как она была спокойна в тот момент, на ее лице ничего не отразилось! Я подошел к ней, обнял ее и поцеловал в щеку.
— Мама, выше голову!
Мать промолчала, но ее лицо осветилось улыбкой, которую она быстро погасила, вспомнив, что присутствует на похоронах. Стоявший рядом Ронни монотонно бубнил:
— Анни… я все тебе объясню… пожалуйста, в машине…
Мать очнулась от задумчивости и обняла меня.
— Какой очаровательный человек этот инспектор, правда, Ники? Как мило с его стороны поболтать с тобой. Прости меня, милый Ронни, что ты сказал?
— Анни… ради бога… ну, пожалуйста, пройдем к машине…
— К машине? — Мать мило улыбнулась и сняла руку с моего плеча. — Милый Ники, мы с тобой возьмем бедняжку Ронни к нам домой и попытаемся утешить его.
Ронни бросил на меня страдальческий взгляд.
— Но, Анни, не могу же я объясняться в присутствии этого мальчишки… я имею в виду Ники… Анни, мы должны поехать одни.
Но мать словно не слышала, о чем он говорит. Она мило улыбнулась Прелести.
— Дорогая, найди остальных. Соберитесь у машины Ронни, а потом Джино отвезет вас домой в «мерседесе».
Она повела меня по кладбищенской тропинке, и этому представлению ни Ронни, ни я не смогли помешать. Я полагаю, вы сами догадываетесь, как мы шагали, раскланиваясь со знакомыми налево и направо. Ронни молча плелся сзади. Мать расточала очаровательные улыбки. Так как Ронни молчал, а командовала она, шоферу было приказано ехать сначала к нам.
Мы втроем сели на заднее сиденье, и я оказался между матерью и Ронни.
У ворот кладбища никого не было. Толпа потеряла всякий интерес к похоронам Нормы. Долгое время мы ехали молча, а потом вдруг Ронни взорвался:
— Анни!
— Да, дорогой.
— Я не мог поступить иначе.
— Иначе?
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Ронни, милый, расскажи все спокойно и по порядку.
— Речь идет о Сильвии, — невнятно пробормотал он. — Я не мог поступить иначе.
— Ах, так ты о том, что поручил ей эту роль? — Мать по-дружески улыбнулась. — Но, Ронни, дорогой, почему же нет? Отличная мысль, я, на твоем месте, возможно, поступила бы так же. Тебе кажется, что англичанка в роли Нинон де Ланкло…
