Opeo подошел к торцу стола и предложил Скотту садиться. Усаживаясь, Скотт отвернулся, чтобы Opeo не заметил гримасы боли.
У стены на полу стояла схема места преступления. На ней были «кенворт», «бентли», «гран-торино», патрульная машина, Стефани и Скотт.
— Я понимаю, трудно говорить об этом, — сказал Opeo.
— Нелегко. Так что вы хотели узнать?
Opeo внимательно посмотрел на него.
— Почему этот толстяк не прикончил вас?
Скотт десять тысяч раз задавал себе этот вопрос.
— Я полагаю, из-за «скорой помощи». Звук сирен приближался.
— Вы видели, как он ушел?
— Нет. Я видел, как он поднял винтовку. Я упал, возможно, отключился. Не знаю.
— Вы слышали, как они уезжают?
— Нет.
Opeo пожал плечами.
— Сирены — это хорошо, но нельзя знать наверняка. Может быть, когда вы упали, он подумал, что вы мертвы. Может, у него патроны кончились. Придет день, и мы его спросим. Важно, что, пока вы не отключились, вы слышали хорошо. В своих показаниях вы говорите, что обсуждали с офицером Андерс, как тихо там было. Что она выключила двигатель машины.
Скотта пронзило чувство вины.
— Да, сэр. Это я виноват. Я попросил ее выключить двигатель.
— Вы что-нибудь услышали?
— Было тихо.
— Что значит тихо? Были какие-нибудь звуки на заднем плане? Голоса из соседнего дома? Лай? Какой-то отдаленный шум?
Интересно, к чему клонит Opeo, подумал Скотт. Ни Мелон, ни Стенглер не расспрашивали его об отдаленных шумах.
— Нет, не было.
— Дверь закрылась? Мотор включился?
— Было тихо. До чего вы хотите докопаться?
Opeo повернулся к схеме места преступления и показал боковую улицу, из которой вынырнул «кенворт». Третий дом от поворота был отмечен синим крестом.
— В ту ночь, когда вас расстреливали, был ограблен этот магазин. Его владелец сказал, что это случилось после восьми, когда он закрылся, но до семи утра. У нас нет оснований думать, что это случилось именно тогда, когда там оказались вы с Андерс, но кто его знает.
Мелон и Стенглер об ограблении не упоминали.
— Мелон никогда меня об этом не спрашивал.
— Мелон об этом еще не знал. Владелец этого магазина — Нельсон Шин. Он торгует сладостями, травами и прочей ерундой из Азии, причем кое-что из его товара запрещено к ввозу в Соединенные Штаты. Его столько раз грабили, что он не трудился подавать заявления, а вместо этого пошел покупать оружие, и полтора месяца назад его имя всплыло в списках Бюро по контролю за алкоголем, табаком и оружием. Когда они его прижали, он заявил, что автомат М-4 ему жизненно необходим, потому что его магазин много раз грабили. И в подтверждение дал им список ограблений с датами. Только в прошлом году шесть раз. И одна из дат — как раз ночь, когда вас расстреливали.
Скотт уставился на крестик, отмечавший магазин. Когда Стефани выключила двигатель, тишину они слушали всего десять-пятнадцать секунд, потом разговаривали. Потом появился «бентли», но так тихо, что он подумал тогда: едет, как будто плывет.
— Я услышал рев двигателя «кенворта», когда он еще не вынырнул из той улицы.
— И все?
— Это новое воспоминание. Я вспомнил, что слышал рев «кенворта», всего две недели назад, — заговорил Скотт. Opeo вопросительно нахмурился, и он продолжал: — В ту ночь за короткое время случилось очень много всего. Я вспомнил вещи значительные, но множество мелочей выпало из памяти. И вот теперь они начинают возвращаться. Врач это объясняет примерно так.
— Ясно.
Скотт колебался, рассказывать ли ему про бакенбарды, но решил все-таки рассказать:
— Я мельком видел водителя машины, на которой они скрылись. В показаниях этого нет, я это вспомнил только что.
Opeo подался вперед.
— Вы его рассмотрели?
— Нет, только мельком увидел его щеку. Он на секунду приподнял маску. У него были седые бакенбарды.
— Сможете выделить его среди шести фотографий?
Шесть фотографий похожих друг на друга людей обычно предлагали свидетелю, чтобы он определил среди них подозреваемого.
— Я видел только бакенбарды.
— Может быть, поработаете с художником?
— Я помню только бакенбарды. Может, вспомню еще что-нибудь, не знаю. Мой врач говорит, что одно воспоминание тянет за собой другое. Какие-то вещи стали возвращаться.
