И это те самые «невероятные и ужасные события, происходящие в океане», которые Пигафетта считает достойными упоминания? Конечно, он не обходит вниманием и другие, однако цинга, признаки которой так точно подметил Пигафетта, продолжала оставаться в течение трех ближайших столетий бичом Мореплавания. Причиной этого тяжелого заболевания был недостаток витаминов в однообразной «Морской кухне». для начальной стадии болезни характерна ломота в конечностях и быстрая утомляемость, потом возникают гнойники, начинают выпадать зубы, появляются внутренние кровотечения, в конце концов происходит распад костной структуры организма, влекущий за собой смерть. Очень часто на ранней стадии заболевания происходит отек неба и десен, так что больной уже не в состоянии принимать пищу.
Для придания наибольшей объективности повествованию кажется уместным еще раз обратиться к свидетельству очевидца. Это мекленбуржец Карл Фридрих Беренс, который в 1722 году в составе голландской экспедиции под руководством Якоба Роггевена пересек южную часть Тихого океана. Беренс значительно более красочно, чем его итальянский предшественник, описывает, как свирепствовала цинга:
«На кораблях от мертвых и больных людей исходил ужасный запах. Только от него запросто можно было заболеть. Больные так душераздирающе выли и стонали, что могли разжалобить даже камень. От цинги одни стали худыми и немощными, словно смерть. Эти люди умирали, сгорая как свечи. другие же, напротив, растолстели и раздулись неимоверно. Эти перед своим концом впадали в буйство. У некоторых из них открывался кровавый понос. Но за два-три дня до смерти они извергали из себя вместо крови кучу скверной и мерзкой кашицы серого цвета, очень похожей на серу. Как только это наступало, с ними все было кончено. Третьих цинга совершенно скрючила. Они передвигались на карачках, помогая себе руками и коленями».
Неизвестно, сколько людей из флотилии Магеллана тогда *сгорели как свечи». В списках умерших значатся всего лишь девять человек. Историк Эррера говорит о двадцати, а Пигафетта в использованной. нами копии заметок называет двадцать девять человек. Сохранился, видимо, только список членов экипажа, умерших на «Виктории», и похоже, что их общее число, сообщенное Эррерой, наиболее близко к истине. Среди умерших был и Вашку Галлегу, португальский кормчий, пытавший счастья в Испании. Это доказывает, что голодали все, что содержимое тарелок из капитанских кают ничем не отличалось от содержимого мисок «людей с бака». И вот становится реальностью то, что предсказывал Магеллан, но вряд ли воспринимал всерьез, — пустили в пищу кожаную обтяжку рей.
13 февраля пересекли экватор. Встает вопрос, почему генерал-капитан продолжает следовать прежним курсом на северо-запад? Ведь он уже находится на широте конечной цели его путешествия. Один из кормчих сообщает об имеющихся у Магеллана сведениях, будто бы на Молуккских островах нельзя будет пополнить запасы провизии, поэтому он решил сначала достичь Азиатского материка. Звучит не очень убедительно. Скорее всего, генерал-капитан опасается, что удручающее состояние его флота вызовет у португальцев на Молукках желание дать отпор. И конечно же, Вводят в заблуждение неверные представления об общей картине мира. Он считает, что Азия вот-вот покажется на горизонте. 23 февраля, уже на двенадцатом градусе северной широты, он вынужден сдаться. Сначала поворачивают на запад, затем — на юго-запад, навстречу земле Каттигара. Под этим понятием руководители флотилии, видимо, имеют совершенно обобщенно в виду Юго-Восточную Азию. Возможно также, что имеется в виду Каттигара Птолемея, который предполагал, что она лежит на сто восемьдесят градусов восточнее Канарских островов и на восемь с половиной градусов южнее экватора, и подразумевал под ней, скорее всего, полуостров Малакку.
Но 6 марта на горизонте возник не материк, а архипелаг из трех островов. Сразу же направились к самому крупному из них. Все словно зачарованные разглядывают остров: на севере светлые скалы высоко вздымаются прямо из моря, к югу местность понижается; тут и там видны коралловые рифы; весь остров покрыт негустыми лесами и пальмовыми рощами; казуарины, похожие на кустарник, окаймляют песчаный берег, от которого отделилось навстречу кораблям множество лодок с балансирами. Это юркие, пестро раскрашенные суденышки, которые движутся с помощью треугольного паруса из листьев пандануса, «перепрыгивая с волны на волну, словно дельфины». И нос, и корма у них совершенно одинаковые. Испанцы заметили, что лодки прибывших двигались то носом, то кормой вперед, причем балансир постоянно поворачивали по ветру. Сидевшие в них люди были хорошо сложены, с кожей светло-коричневого оттенка и гладкими черными волосами. Одежда их как нельзя лучше гармонировала с солнечной тропической местностью: плетенные из пальмового лыка фартуки и шапочки из пальмовых листьев. Само собой разумеется, островитяне не имели ни малейшего представления о правовом понятии собственности: «Жители того острова поднялись на корабли и буквально ограбили нас, да так, что ничего нельзя было поделать. Когда мы легли в дрейф и собирались убрать паруса, чтобы причалить к берегу, они тут же украли маленькую весельную лодку, которая была укреплена на корме флагманского корабля. Это его [Магеллана] очень рассердило. Историк Эррера сообщает, что пришлось даже воспользоваться пушками и убить многих аборигенов, прежде чем они покинули корабли. Бесспорно, эта встреча людей разного уровня культуры и общественного развития проходит таким образом, что вызывает у сегодняшнего наблюдателя чувство неловкости. Наконец «разбойники» были выдворены с кораблей, а флотилия продолжала всю ночь дрейфовать недалеко от берега, чтобы не подвергнуться еще раз подобному паломничеству. На следующий день ранним утром Магеллан с сорока людьми высадился на берег.
