Сзади в ряд двигались ещё шесть бойцов, одетые в тёмные, дождевые плащи с капюшонами, закрывающими лицо. Оружие у четверых представляло собой штурмовые винтовки АР-18, ещё двое были вооружены Ремингтонами 700. У каждого на шее висели устаревшие респираторы и тёмные солнцезащитные очки. За плечами виднелись походные рюкзаки с улучшенным креплением. Сразу было понятно, что они отправились в экспедицию все вместе, одной командой.
Замыкающим в отряде был изнеможённый Леон. Этот человек был французом, вернее его предки жили недалеко от Парижа, когда тот ещё стоял и завораживал всю Европу своей Эйфелевой башней. Теперь же Леон просто напросто стал бродягой, не найдя практического применения навыкам механика, полученным в убежищах. Слишком суров и жесток был новый мир, чтобы принять амбициозного и «зелёного» жителя убежищ.
Леон еле поспевал за отрядом, рука его была перемотана и кровоточила от самого плеча. Ноги не слушались, а лицо было настолько бледным, что его можно было сравнить только с беднягой, подхватившим лихорадку. Мелкие капли пота стекали по щекам и шее, намочив воротник льняной рубашки и её саму. Он плёлся как черепаха, подымая ногами пыль и шоркая подошвами наполовину стёршихся ботинок. Походная сумка его была практически опустошена, единственное, что имело ценность — это были восьмизарядний дробовик Ричмонда с патронами, несколько консервов, антидот и пару стимуляторов. Дублёный доспех давно нашёл своё место за спиной и не представлял ценности из-за множества пробоин.
Отряд двигался у подножия небольшого холма, огибая его короткой дугой. Спустя час, ведущий резко вывернул влево и повёл отряд на холм, где высилась пара высохших, одиноких деревьев. Здесь они планировали сделать привал и хорошо поспать. Быть в пути всю ночь и утро очень тяжело, особенно, когда ты в незнакомой местности и отовсюду тебя могут поджидать всякие плотоядные твари.
Альфред остановился у исполинского дуба, с облегчением скинул рюкзак у его корня и тут же бросил свой карабин. Его примеру последовали и другие.
— Ух… Ну и прогулка вышла, — заметил он, рухнув на траву. — В прошлый раз этот перевал казался мне короче.
Найтон ухмыльнулся, повертел флягу в руках, отвинтил крышку и замер:
— Да уж, я думал уже не выдержу этой ночи, — его тёмные мешки под глазами на бледном лице выражались явнее, чем у других, и чётко выдавали усталость.
— Если бы не эти долбаные болты, то этот перевал не был бы таким длинным, — заметил один из бойцов с Ремингтоном, показав лицо из-под капюшона. — Я даже их противного писка не переношу, не говоря уже об их присутствии.
— Это уж точно, Сэм, ещё одно порождение пустыни, делающее человека добычей, — поддержал второй из капюшонов.
Эти шесть человек с капюшонами не общались практически ни с кем, лишь иногда вклинивались в разговор. Все до единого считали их ненормальными, только Альфред не обращал особого внимания. Этих ребят посоветовал ему старый друг, и они оправдали надежды, проявив себя настойчивыми, умелыми и сильными бойцами.
Олег тем временем осматривал местность, подведя к глазам полевой бинокль.
— Никакой явной опасности, всё чисто! — прокричал он. — Здесь даже живности не наблюдается.
Территория была чиста, а значит можно отдохнуть.
— Как себя чувствуешь, Леон? — Кортес с усилиями вскрывал консервную банку, полученную ещё на гражданском посту. — Вид твой оставляет желать лучшего.
Раненный боец теперь сидел рядом со всеми, привалившись к дереву. Он аккуратно снимал бинты с руки, чуть скалясь от боли. Ему наверняка было неприятно слышать это лишний раз.
— Рука никак не заживает, — боец сдержал порыв боли и промолчал. — Ничего, я в порядке, нужен только отдых.
— Давай я посмотрю, — тот самый Сэм из капюшонов подтянул к себе рюкзак. — Меня бабка научила всем этим премудростям. Где-то тут были антибиотики.
Леон резко обернулся, немного оголив начинающую гнить рану. Это было больше похоже на кровавое месиво, на укус, но никак не на порез, как сказал Леон.
— Не нужно, я же говорил уже, — быстро отрезал он. — У меня есть стимуляторы и антидот, я сам решу свою проблему.
