— Портал здесь попросту не открыть, я уже проверила! — буркнула длинноножка.
Удивительно, но защитить «Иванову» и Ясухару у нас с Муравьевой пока получалось, самим же нам, признаться, нет-нет да и прилетало. Один не в меру изворотливый голем, прежде чем сдохнуть, ухитрился дотянуться до моей левой руки — и, кажется, сломал мне пару пальцев, сразу вдвое понизив мой боевой потенциал. Муравьеву другой и вовсе сбил с ног — и рухнуть бы ей прямиком в кишащую терракотовой нечистью траншею, если бы Тоётоми, резко выбросив в сторону руку, в последний момент не поймал мою соратницу за шиворот и не удержал.
— Не отвлекайся! — взмолилась Златка — она, похоже, не видела сейчас ничего и никого вокруг себя — кроме глаз японца.
В этот момент очередной прорвавшийся через мой заградительный огонь голем грубо схватил ее сзади за плечи и дернул на себя. Царевна вскрикнула, падая, Ясухару судорожно рванулся к ней, но не достал. Ни я, ни Муравьева тоже ничего уже не успевали сделать…
И тут голем вдруг аккуратно поставил уже беспомощно завалившуюся на спину Златку на ноги, повернулся — и ударил кулаком в живот одного из своих глиняных товарищей. Другой истукан, танком перевший на меня, внезапно качнулся в сторону — и сбил плечом в траншею собрата, уже готового размозжить голову зазевавшейся Машке. Третий закрыл собой от двух нападавших Тоётоми…
— Э, что происходит?! — изумленно выговорила Муравьева.
— Кажется, некоторые из них теперь за нас! — выдохнул я, суетливо оглядываясь по сторонам — и увидел стоявшую в шести саженях позади меня Инну Змаевич. Разведя руки широко в стороны, девушка плавно покачивала ими, словно нагоняя невидимую волну — и ближайшие големы, будто этой волной захваченные, сперва останавливались, а затем яростно бросались на своих недавних товарищей.
— Она ими управляет! — ахнула Машка. — Вот это номер: наша Змаевич — Мастер големов!
Впрочем, ни радоваться, ни удивляться нам было покамест некогда: противников у нас все еще оставалось с избытком — должно быть, перехватить контроль над всеми двенадцатью тысячами истуканов Инне было не под силу. Ладно, не двенадцатью тысячами — «ожили» их, может, сотня-другая — и все же…
Сражение разгорелось с новой силой, но теперь условия его диктовали уже мы — и наши новоявленные глиняные союзники. Через минуту левая траншея была почти полностью за нами, из правой, правда, еще лезли враги…
А затем все големы — и «наши» и «не наши» — вдруг замерли неподвижно, и зал заполнил десант китайцев, как горох высыпавшихся разом из сотен порталов — прямо как вчера, на Стене.
Вот это уже было похоже на победу.
Глава 28
в которой я сижу в яме
С виду это была обычная земляная яма — глубиной сажени в две, квадратное дно — три на три шага. Никакой крыши над ней не имелось — если не считать хмурого зимнего неба в вышине. Тем не менее легкий снежок, кружившийся над поверхностью, сюда не залетал. А мы — не могли выбраться наружу: всякая магия в яме была напрочь заблокирована, а попытка вскарабкаться по отвесной стене на нуле, предпринятая сперва мной, а затем и Ясухару — при помощи товарищей — приводила лишь к столкновению с незримым, но непробиваемым потолком, срыву и падению наземь.
Бросили нас сюда пятерых — компанию мне и уже названному Тоётоми составляли Машка, Златка и Змаевич. Трое из нас были легко ранены: у меня ныли и не гнулись сломанные пальцы на левой руке, Муравьева, болезненно морщась, держалась за правый бок, а у «Ивановой» не поворачивалась шея и ныло плечо. Но для битвы с сотней спятивших големов это мы, конечно, еще очень легко отделались. Ясухару, вон, вовсе остался невредим!
А вот нашей спасительнице, Инне, повезло куда меньше. Глиняные истуканы ее не тронули, зато подоспевшие к шапочному разбору китайцы приложили так, что ни стоять, ни сидеть наша новоявленная Мастер големов нынче не могла. Змаевич лежала на полу ямы, положив голову на колени Златке.
Думаю, будь у нее выбор, Инна нашла бы себе иную подушку. Но царевна решила так, а Змаевич была совсем не в том состоянии, чтобы спорить.
Но говорить она могла — и то ли в полубреду, то ли в полупросветлении исповедовалась теперь болгарке в своих грехах.
