Мы пятеро переглянулись. Тереза показала глазами вдоль стены: идем, мол? Но я снова повернулся к нашему сопровождающему.
— Господин Го, у меня вопрос.
— Прошу, молодой князь, — с любезной улыбкой кивнул мне китаец.
— Почему Рубеж называют Подлунным? — спросил я.
— Так повелось издревле, — пожал плечами гид. — Некогда люди полагали, что Луна представляет собой сам Ключ — или одно из его проявлений. Тогда, вероятно, и возникло сие красочное название.
— А сейчас в Поднебесной Луну Ключом не считают? — уточнил я.
— Помилуйте, молодой князь, мы современный, образованный народ, — слегка нахмурившись, проговорил китаец.
— Прошу прощения, у меня и в мыслях не было в этом усомниться, — поспешил заверить я собеседника.
— Ваши извинения приняты, — сухо склонил голову «уникорнис». И когда я уже счел было, что инцидент исчерпан и вопрос закрыт, вдруг продолжил. — Возможно, молодой князь, до вас дошли писания наших монахов — из Шаолиня и прочих монастырей. В оных и впрямь иногда отождествляются Ключ и Луна. Но сие, разумеется, сугубо в философском смысле, иносказательно.
— Благодарю, я так и полагал, — поклонился я китайцу.
— Что ты полез к нему с этой своей Луной? — с упреком бросила мне Муравьева через минуту, когда, предоставленные сами себе, мы отошли от китайца по стене шагов на тридцать.
— Кто ж знал, что он так напряжется? — развел я руками. — Просто хотел понять, откуда такое название.
— Ты бы еще спросил, почему империя у них — Поднебесная! — хмыкнула Маша.
— Нервные все какие! — раздраженно поморщился я.
Тем временем наша пятерка слегка рассредоточилась. Тереза и Светка сунулись в сторожевую башенку и поднялись на ее крышу, откуда Каратова теперь радостно махала мне рукой. Златка подошла к краю стены, и, высунувшись между зубцами наружу, напряженно вглядывалась куда-то в бездну пропасти. Мы же с Муравьевой неспешно дошли до ступеней, спускавшихся к следующей башне — близняшке той, что уже облюбовали молодая баронесса со Светкой. Здесь нам навстречу снова попался один из читинцев, еще на Формозе представившийся Степаном Степановичем. И аккурат в тот момент, когда мы шутливо раскланивались с мастеровым, в сажени справа от меня внезапно возник серебряный прямоугольник портала.
— Это еще что, к духам? — изумленно ахнул, отпрянув к зубцам стены Степан.
— Ведь запрещено же! — растерянно пробормотала Маша.
— Может, это казенный? — неуверенно предположил я — самих нас высадили у подножия стены, наверх пришлось забираться ножками, а этот открылся прямо здесь…
— Наверное… — согласилась было Муравьева — и тут из портала на стену шагнула высокая, закутанная в какие-то неприметные одежды темная фигура.
В первый миг мне почудилось, что это покойный граф Василий Ростопчин явился за мной из Пустоты. Машинально я призвал щит, но почти тут же понял, что лицо вынырнувшего из астрала человека хоть и кажется мне знакомым, но выглядит значительно моложе спесивого графского лика. Сын?
— Иван Васильевич? — нахмурившись, выговорил я. Защиту при этом, однако, убирать не стал.
— Павел Васильевич, если уж на то пошло, — буркнул нежданный визитер. — Поручик Ростопчин, Собственный Его Императорского Величества Конвой, — скороговоркой представился он затем. — Молодой князь, живо в портал, пока косорылые не засекли! И где госпожа Иванова? Вы и она — мой приоритет!
— Там, — на автомате показал я в сторону залюбовавшейся горным пейзажем Златки. — А в чем, собственно, дело?
— Потом вопросы! — отрезал Павел Васильевич. — Нужно быстро уходить!
— Погодите, — мотнул головой я. — Нам нельзя уходить! Мы здесь не просто так…
— Ах, чтоб вас!.. — рявкнул Ростопчин-младший и поднял руку — в ладони у него был зажат какой-то небольшой золотистый предмет. — Рассуждают тут еще!
В следующую секунду какая-то неведомая сила рванула меня к прямоугольнику портала. Оторвала от каменного пола, понесла… Кто-то, кажется, говорил, что человека невозможно левитировать? Ха!
А щит я, блин, словно и не ставил ни духа! Впрочем, за последнее время тот подвел меня уже не в первый раз — пора бы, наверное, уже и привыкнуть, что ли…
