«Ага, а наша разведка купчин, конечно же, не использует!» — выдал в чате саркастический комментарий Кутайсов.
«Наши — благородные разведчики, а эти — презренные шпионы!» — написала в ответ княжна Орлова — признаться, я не понял, с иронией или всерьез.
«Мой батя так и говорит: каждый китайский торговец — шпион!» — заявил Гончаров.
«Да за кем им в твоей Вологде шпионить?» — насмешливо поинтересовалась Муравьева.
«А 18-й Вологодский ударный полк — что, уже не в счет?!»
«Так, давайте еще какие-нибудь секретные сведения здесь выдадим!» — где-то с этого момента обращать внимание на авторство реплик я уже перестал.
«Да про Вологодский ударный — это открытая информация!»
«А вдруг китайцы не в курсе? Вперед — облегчим им работу!»
«А кто тут у нас китаец? Или я про тебя чего-то не знаю?»
«Да ну вас к духам, дайте Валерьича послушать!»
«Так слушай, сколько угодно: беседа беззвучна!»
— Крупнейшие триады Китая объединены в так называемый Великий Союз, — шла между тем своим чередом лекция. — Но много и таких, что держатся особняком. Впрочем, в конечном итоге каждая имеет своим главой кого-то из принцев крови, а две — самого Императора. Что сие за две — держится в строгом секрете, но на низовых уровнях каждый член любой триады убежден, что служит лично верховному властителю Поднебесной. В конечном счете, с учетом присяги покорности, так дело и обстоит…
«Присяга эта у них, конечно, вообще жесть!»
«Нация холопов!»
«Зато никаких тебе нигилистов, никаких предателей!»
«Нигилисты — из черни, их не клеймят!»
«Не только из черни! Есть там и благородные!»
«Правда что ли? Вот идиоты!»
«Ну, у каждого свой путь…»
«Ты их что, оправдываешь?!»
«Нет, конечно. Просто рассуждаю».
«Смотри, так до III Отделения дорассуждаешься!»
Про клятву верности, которую все китайцы поголовно приносят своему Императору, я слышал еще от Огинского. Сергей Казимирович, помнится, говорил, что это пусть и не совсем то же самое, что холопская печать, но магия в чем-то с оной схожая — и точно так же убивающая в человеке личность, просто не столь быстро.
Позже, разбираясь со Светкиным случаем, я где-то вычитал, что это, вообще-то, не обязательно: иные китайцы, несмотря на присягу, доживают в здравом уме до более чем преклонного возраста. И таких, типа, в Поднебесной очень уважают.
Но все равно кошмар, конечно. Как подумаешь о подобном — даже ехать туда противно!
А вот кто такие местные нигилисты, я, к слову, понятия не имел. Нет, с самим термином сталкивался пару раз — вроде как имелись в виду некие антиобщественные элементы — но уточнить было недосуг.
Пометив себе разобраться наконец в этом вопросе, я сосредоточил рассеявшееся было внимание на преподавателе — а тот как раз зажег третью фигуру подле первых двух. Эта была одета в короткую золотисто-оранжевую куртку и широкие штаны того же цвета, заправленные в нечто наподобие подвязанных шнурками серых гетр. Голова фигуры была выбрито наголо.
— …третий оплот — монахи, — донесся до меня голос Кутепова. — Именно на них лежит бремя общения с духами — краеугольного камня нынешнего бытия Поднебесной. Про самих монахов за пределами Китая известно мало. Больших городов они сторонятся, предпочитая неприступные горы и дремучие леса. Каждый монастырь автономен от прочих, но главным среди них неофициально считается некий Шаолинь, расположенный на горе Суншань в провинции Хэнань. Несмотря на то, что сие самый центр Китая, иногда данную обитель еще называют Северным Шаолинем — в отличие от мифического Южного. Общепринятое мнение современных исследователей сходится на том, что в реальности никакого Южного Шаолиня никогда не существовало — сие не более чем плод воображения автора одного средневекового китайского приключенческого романа. Впрочем, и вполне себе существующий Северный Шаолинь увидеть вам едва ли доведется, тем паче в рамках экскурсионной поездки — монахи и китайцев-то к себе пускают неохотно, что уж говорить об иностранцах-лаоваях.
«Ну вот, самого интересного и не покажут!»
«А что такое «лаовай»»?
««Духов иностранец»! Так они нас между собой называют».
«В самом деле? Вот гады!»
