— Ваша задача: поручить голему расчистить от снега дорожку, ведущую от казарм к восемнадцатому чертогу, — объявила штабс-ротмистр. — Вместо обычной техники письма используйте следующую пальцевую комбинацию, — Поклонская свела кончики указательного и безымянного пальцев, средний скрючила, мизинец отвела в сторону, а подушечку большого прижала к ладони. — С непривычки, возможно, не у всех сразу выйдет аккуратно — если что, попросите запасной пергамент, — продолжила она. — Формулировки выберете на собственное усмотрение — если все пойдет, как надо, вы сердцем почувствуете, что и как написать. Это ощущение трудно с чем-то перепутать, так что не ошибетесь. Но если вдруг его не поймаете — не огорчайтесь: тогда просто создайте четкую пошаговую инструкцию, сие тоже сработает. Как закончите — поставьте на пергамент свою метку и сдайте результат мне. А я нынче же вечером пропущу все ваши свитки через голема. Авторы трех лучших работ получат по дюжине призовых баллов. Все ясно?
Курс ответил подтверждающим мычанием.
— Тогда приступайте! — распорядилась Ирина Викторовна.
Глава 5
в которой я берусь за одну проблему,
нежданно решаю другую и сталкиваюсь с третьей
С программой для глиняного истукана я разделался одним из первых — вышло достаточно коротко и, как мне показалось, по-своему красиво. Не скажу, что прям вот сердцем почувствовал обещанный Поклонской прилив вдохновения, но перо у меня и впрямь скользило по пергаменту быстро и ловко. Самое трудное было — не наляпать глупых ошибок, от которых так предостерегала штабс-ротмистр: глаголицу я за время учебы худо-бедно освоил, но безупречной грамотностью похвастаться, увы, пока не мог. Из-за этого приходилось подбирать слова и выражения, в правописании которых я был более или менее уверен — что, конечно, процесс притормаживало.
Но даже несмотря на это, как уже было сказано, работу Ирине Викторовне я сдал раньше многих других. Может, у меня и впрямь талант к программированию этих гоблинов? То бишь, големов? Ну, должен же быть хоть какой-то, раз с целительством не сложилось!
Тех, кто «отстрелялся», Поклонская с занятия сразу же отпускала. Я хотел было, не медля, двинуть к Светке в лазарет, но Милана, знавшая о моих планах, буквально поймала меня за рукав кителя и попросила ее подождать — чтобы навестить Каратову вместе. Сама она еще вовсю корпела над своим пергаментом, кажется, успев даже забраковать пару черновиков. Не она одна, кстати: перед Инной Змаевич, например, валялись на полу целых три отвергнутых и крест-накрест перечеркнутых наброска — не факт, правда, что все ее.
Терять время мне не хотелось, но и отказать Воронцовой показалось неудобным, так что, скрепя сердце, я кивнул и вернулся на свою скамью. Маша, как раз сдавшая свой пергамент Поклонской и собиравшаяся уходить, спросила, что я тут забыл. Я объяснил — и она села рядом, заявив, что тоже пойдет со мной к Светке. Тут наш разговор услышала проходившая мимо Златка…
В общем, в лазарет в итоге мы отправились почти всей американской командой — для полного комплекта не хватало лишь Терезы, разделавшейся с программкой еще раньше моего и успевшей из зала благополучно свалить.
Впрочем, отправиться-то мы отправились, но на месте нас подстерегал нежданный облом. Не успели мы, весело переговариваясь и посмеиваясь, ввалиться толпой в больничную прихожую, как наперерез нам, словно крылатая ковидла на жертву, метнулась милейшая Лариса Георгиевна:
— Куда?! — перегородив проход свой широкой фигурой, прошипела она — почему-то вполголоса. — А ну назад!
— Простите? — недоуменно вскинула голову Милана.
— Быстро! Чтобы и следа вашего тут не было! — грозно прошептала целительница, настойчиво оттесняя нас к дверям.
— В чем дело? — выразительно вздернула брови уже Златка. — Мы хотели навестить пациентку!
— Светлану Каратову, — пояснил я — хотя это, по идее, было и так ясно.
— Нельзя! — неистово вращая глазами, заявила Лариса Георгиевна. — Комиссия у нее сейчас! Из Петрополиса сам академик Прозоров прибыл! И два университетских профессора с ним! Не хватало еще, чтобы они на вас наткнулись — решат, что у нас здесь не приличный лазарет, а проходной двор! Сгиньте, ну?! После придете, когда большие люди разъедутся!
