— Все — да не все, — покачал головой мой собеседник. — осталось прояснить один момент — надеюсь, последний. Когда вы с Марией Михайловной обнаружили, что тело Сергея Огинского исчезло?
— Да почти сразу, — пожал я плечами. — Хотя нет, погодите… — задумался, нахмурившись. — Нет, не сразу! — заявил, сообразив. — Это было уже после разговора с тем монахом. Перед самым возвращением…
* * *
Двумя днями ранее
Не без труда поднявшись на ноги, я шагнул к сидевшей в снегу Светке и тут вдруг ощутил слабый, едва различимый зов:
«Сударь… Не будете ли вы так любезны… Сударь…»
«Фу?» — узнав голос, я обернулся туда, где упал Сергей Казимирович. Недвижимый Огинский так и лежал ничком, «паука» же нигде видно не было.
«Где вы?» — быстро спросил я у духа.
«Похоже… Уже наполовину в Пустоте… — пришел тихий, сбивчивый ответ. — Ничто более не удерживает меня… Но если бы я мог вернуться к вам… Если бы вы согласились меня принять… На любых условиях…»
«Конечно! — не задумываясь, воскликнул я. — Возвращайтесь! Что я должен для этого сделать?»
«Достаточно вашего согласия…»
«Говорю же: я согласен!»
«Благодарю, сударь, я понял, — голос духа заметно окреп. Мгновение — и на плече моей шинели, поверх красного кадетского погона появился разлапистый золотой эполет. — И вот я снова с вами!» — бодро доложил «паук».
«Я рад», — искренне заметил я.
«А уж я-то как рад, сударь!»
Мне хотелось очень о многом расспросить новоприобретенного фамильяра, но, рассудив, что возможность для этого у меня еще будет, я шагнул к Каратовой. Дрогнувшим голосом выговорил:
— Света, встань со снега, замерзнешь!
Девушка и бровью не повела.
Тогда, взяв за холодную четырехпалую руку, я попросту потянул ее вверх, выдернув из сугроба. Каратова не воспротивилась, но и помочь не попыталась. Правда, оказавшись-таки на ногах, продолжила стоять уже без моей поддержки.
В лунном свете штрихи холопской печати у нее на лбу казались намалеванными черной сажей — проведи пальцем, и сотрутся без следа…
Я и впрямь провел. Палец провалился в глубокую шершавую борозду шрама. Клеймо осталось клеймом…
Проклятье! Почему оно вообще сохранилось — после смерти Терезы?! Астральной связи же больше нет!
Машинально обернувшись, я посмотрел туда, где золотой дракон испепелил фон Ливен: прах молодой баронессы был уже почти развеян то и дело налетавшим на склон равнодушным ветром.
Хозяйка холопа ушла в Пустоту, но свободы тот так и не обрел…
«Если мне будет дозволено высказаться, сударь…» — подал голос Фу.
«Ну?»
«Смерть хозяина отнюдь не разрывает подобных астральных уз. Холоп считается имуществом и в сем качестве переходит к наследникам погибшего владельца…»
«Варварство какое-то!» — бросил я.
«Таков закон — и не только писаный: по сим правилам существует сам астрал».
«И кто теперь хозяин Светы?» — угрюмо поинтересовался я.
«Полагаю, кто-то из ближайших родственников покойной молодой баронессы. Ежели при жизни она не потрудилась составить завещание, вероятно — ее родители».
«А Свету можно у них… ну, купить?»
«Почему бы и нет, сударь? Вопрос цены».
— Я тебя выкуплю! — горячо пообещал я Каратовой. — Выкуплю, освобожу от клейма и помогу снова обрести себя!
Светка, понятно, не ответила. Зато вдруг напомнила о себе Муравьева, успевшая не только встать, но и подняться по каменным ступеням к сохранившейся колонне.
— Ого! Смотри, что здесь! — крикнула мне оттуда Маша.
Я повернулся к ней: девушка указывала на какие-то серебристые обломки, валявшиеся на лестнице — там, где исчез в пасти старшего собрата Тао-Фан.
— Что это? — без особого интереса осведомился я.
— Чешуйки драконьей брони! — восторженно сообщила Муравьева.
— Наверное, Князь напоследок потерял, — пожал я плечами.
— Ты не понял! Это Слепки! Очень мощные!
Я пригляделся — теперь вложив в дело несколько мерлинов маны: Мáшина находка и впрямь представляла собой пару Слепков духа. Ничего удивительного, собственно — если чешуйки действительно обронил Тао-Фан. Что же касается их силы…
— Что касается их силы, то мало что в подлунном мире способно сравниться с Княжьим Слепком! — послышался с деревянной лестницы незнакомый голос.
