— Кто они?
Анна остановилась. Ей надо было в одну секунду решить, насколько кардинал захочет распространить свою помощь, когда он только что выказал очевидную холодность. Она решила просить все в надежде получить нечто.
— Во-первых, некая мелкая интриганка Бонасье.
— Она в Мантской тюрьме.
— Вернее, она была там, — возразила миледи. Ей не верилось, что Ришелье чего-то не знает, но выяснять причины этого было не время. — Королева получила от короля приказ, с помощью которого она перевела ее в монастырь.
— В монастырь? — тон Ришелье был совершенно ровным, но внимательный взгляд его говорил многое.
— Да, в монастырь.
— В какой?
— Не знаю, — с искренним сожалением отвечала Анна, — это хранится в строгой тайне.
— Я узнаю эту тайну!
— И вы скажете мне, ваше высокопреосвященство, в каком монастыре эта женщина?
— Я не вижу к этому никаких препятствий.
— Хорошо… — Анна размышляла, сможет ли она расправиться с д'Артаньяном, имея при себе Бонасье, и решила не рисковать. — Но у меня есть другой враг, гораздо более опасный, чем эта ничтожная Бонасье.
— Кто?
— Ее любовник.
— Как его зовут?
— О, ваше высокопреосвященство его хорошо знает! — вскричала Анна в порыве праведной ярости. — Это наш с вами злой гений: тот самый человек, благодаря которому мушкетеры короля одержали победу в стычке с гвардейцами вашего высокопреосвященства, тот самый, который нанес три удара шпагой вашему гонцу де Варду и расстроил дело с алмазными подвесками; это тот, наконец, кто, — миледи с размаху остановилась, потому что кардинал знал правду об этом деле, — кто, решив откуда-то, что я похитила госпожу Бонасье, поклялся убить меня.
— А-а… — протянул кардинал. — Я знаю, о ком вы говорите.
— Я говорю об этом негодяе д'Артаньяне!
— Он смельчак.
— Потому-то его и следует опасаться, — в отчаянии заявила Анна.
— Надо бы иметь доказательство его тайных сношений с Бекенгэмом…
— Доказательство! — вскричала она. — Я раздобуду десяток доказательств!
— Ну, в таком случае нет ничего проще: представьте мне эти доказательства, и я посажу его в Бастилию.
— Хорошо, ваша светлость, а потом?
— Для тех, кто попадает в Бастилию, нет никакого «потом», — глухим голосом ответил кардинал. — Ах, черт возьми, — продолжал он, — если бы мне так же легко было избавиться от моего врага, как избавить вас от ваших, и если бы вы испрашивали у меня безнаказанности за ваши действия против подобных людей!
— Ваша светлость, — Анна почувствовала, что переступает все мыслимые границы здравого смысла и христианского милосердия, и, как ни странно, ей такое состояние понравилось, — давайте меняться — жизнь за жизнь, человека за человека: отдайте мне этого — я отдам вам того, другого.
— Не знаю, что вы хотите сказать, — ответил кардинал, — и не желаю этого знать, но мне хочется сделать вам любезность, и я не вижу, почему бы мне не исполнить вашу просьбу относительно столь ничтожного существа, тем более, что этот д'Артаньян, как вы утверждаете, распутник, дуэлянт и изменник.
— Бесчестный человек, ваша светлость, бесчестный!
— Дайте мне перо, бумагу и чернила.
— Вот они, ваша светлость.
И кардинал написал записку.
— Благодарю вас, ваша светлость, — радостно сказала миледи, — я сейчас же отправлюсь в Англию с вашим поручением.
Она преклонила колена, становясь под благословение, и они расстались.
У Анны было полчаса на сборы, и она не стала терять времени.
Миледи знала, что сопровождающие должны были ожидать ее на улице, и готовилась сойти вниз, когда услышала лязг задвигаемого засова. Немало испугавшись, она обернулась и увидела закутанную в плащ неподвижную фигуру.
— Кто вы? Что вам нужно? — вскричала она.
Откинув плащ и сдвинув со лба шляпу, человек сделал шаг вперед.
— Узнаете вы меня, сударыня? — спросил он.
Анна посмотрела ему в лицо, и у нее подогнулись колени. Она попыталась выговорить имя этого живого мертвеца, но звук не шел из ее горла. «Антуан», — билось в голове.
— Так, хорошо… — сказал Атос. — Я вижу, вы меня узнали.
— Граф де Ла Фер! — наконец прошептала миледи бледнея и нащупывая стену, ибо у нее кружилась голова.
— Да, миледи, — отвечал Атос, — граф де Ла Фер собственной персоной нарочно явился с того света, чтобы иметь удовольствие вас видеть. Присядем же и побеседуем, как выражается господин кардинал.
