Ольга Петровна.
Очень большiе – знаю это я!.. До папа тоже это доходитъ и все это его волновало, безпокоило, тревожило, и семьдесятъ его лѣтъ невольно сказались въ этомъ случаѣ.
Князь Янтарный.
Графу, однако, семьдесятъ лѣтъ?
Ольга Петровна.
О, да, около того!.. Мнѣ тридцать слишкомъ лѣтъ; а онъ очень, очень немолодымъ женился!.. И я даже боюсь теперь… Опять таки прошу, чтобы между нами это осталось; я съ вами это говорю совершенно какъ съ друзьями своими: я боюсь, что нѣтъ-ли у него маленькаго размягченiя мозга.
(Князь Янтарный и Мямлинъ вмѣстѣ и почти въ ужасѣ восклицаютъ).
Князь Янтарный.
Скажите, какое несчастiе!
Мямлинъ.
Господи помилуй! (крестится при этомъ).
Ольга Петровна (продолжаетъ).
Потому что послѣднее время онъ газетъ даже не читаетъ, – не понимаетъ!.. Какая же причина тому?..
Князь Янтарный (глубокомысленно).
Но можетъ быть графъ озабоченъ чѣмъ нибудь другимъ?
Ольга Петровна.
Развѣ забота можетъ помѣшать понять газету?.. Тутъ непремѣнно должно быть что нибудь серьезное, и вообразите мое положенiе теперь: съ одной стороны отецъ въ такомъ нехорошемъ состоянiи здоровья, а съ другой мужъ, который тоже бѣсится, выходитъ изъ себя: «Разъ, говоритъ, можно перенести клевету, два, три; но переносить ее всю жизнь не хватитъ никакого чeлoвѣческаго терпѣнiя!» И я ожидаю, что онъ въ одну изъ бѣшенныхъ минутъ своихъ пойдетъ и подастъ въ отставку.
(Князь Янтарный и Мямлинъ опять въ одинъ голосъ восклицаютъ):
Какъ это возможно?.. Мы не пустимъ его!.. Онъ погубитъ этимъ все наше вѣдомство.
Ольга Петровна.
Я тоже не совѣтую ему это дѣлать; но въ тоже время не могу не согласиться съ нимъ, что есть оскорбленiя, которыя нельзя перенести ни для какихъ благихъ цѣлей.
(Нa этихъ словахъ Мямлинъ вскакиваетъ вдругъ съ своего мѣста, какъ бы уколотый чѣмъ нибудь, и произноситъ почти испуганнымъ голосомъ):
Алексѣй Николаичъ прiѣхалъ-съ!
Входитъ дѣйствительно Андашевскiй; лицо у него взволнованное, озабоченное, но не печальное.
Ольга Петровна (пристально взглянувъ на мужа).
Ты откуда?
Андашевскiй (притворно небрежнымъ глосомъ).
У князя Михаила Семеныча былъ.
Ольга Петровна (измѣнившись нѣсколько въ лицѣ).
И что же?
Андашевскiй (тѣмъ же небрежнымъ тономъ).
Послѣ разскажу!.. (обращаясь къ князю Янтарному и Мямлину) Здравствуйте, господа (и затѣмъ дружески пожав имъ руки, садится въ кресло и въ замѣтномъ утомленiи опрокидывается на задокъ его).
Князь Янтарный.
Я счелъ себя обязаннымъ лично поблагодарить Ольгу Петровну зa участiе ея въ опредѣленiи меня.
Андашевскiй.
Да-съ, да!.. Пo крайней мѣрѣ починъ въ этомъ ей прямо приналежитъ!.. Когда этотъ несчастный Вуландъ померъ, экспедицiю его, я зналъ, что по многимъ обстоятельствамъ нельзя было оставить безъ начальника, а между тѣмъ графъ заболѣлъ и такимъ образомъ обязанность выбора легла на мнѣ; но я рѣшительно не зналъ кого назначить, такъ что говорю наконецъ объ этомъ женѣ… Она мнѣ и посовѣтовала: «что-жъ, говоритъ, тебѣ лучше, попроси князя Янтарнаго принять это мѣсто!.. Можетъ быть онъ и согласится!»
Князь Янтарный (склоняя передъ Андашевскимъ голову).
Правиломъ князя Янтарнаго всегда было и будетъ исполнять все чтó возлагаетъ на него правительство, хотя откровенно долженъ признаться, что въ экспедицiи Владимiра Иваныча я нашелъ такой безпорядокъ, такой хаосъ..
Андашевскiй (перебивая его)
Я васъ предувѣдомлялъ о томъ!.. Вы не можете на меня сѣтовать.
Князь Янтарный.
Очень помню-съ! Но я объясняю вамъ собственно затѣмъ, что Вуландъ слылъ трудолюбивымъ дѣльцомъ, и если теперь будутъ выходить какiя нибудь упущенiя, то прямо скажутъ, что князь Янтарный запустилъ это; а между тѣмъ, чтобы привести дѣла хоть въ сколько нибудь человѣческiй порядокъ, я долженъ yпотребить громадный трудъ!.. гигантскiй трудъ!
Мямлинъ (давно уже желавшiй вмѣшаться въ разговоръ).
А я вотъ принялъ экспедицiю Алексѣя Николаича, такъ ни одной бумаги не нашелъ неисполненной, а книги бухгалтерскiя такимъ почеркомъ ведены, что я право думалъ рисованыя (относясь къ Андашевскому). А между тѣмъ, какъ Владимiръ Иванычъ всегда завидовалъ вамъ и обижался вашимъ возвышенiемъ.
