Леди Гарриет обнаружили в классной комнате, где она играла с младшей сестрой, пока няня упаковывала их вещи. Возле стола у окна гувернантка, мисс Абингер, пыталась объяснить двум крепким парням в сорочках с гофрированными оборками и облегающих панталонах, как следует обращаться с глобусами. Услышав от запыхавшейся экономки о распоряжении леди Эмплфорт, Гарриет вскочила с пола, на котором сидела рядом с сестрой, и машинально подняла руки, приглаживая свои шелковистые каштановые локоны.
– Меня зовет мама? – испуганно спросила она. – Скажи мне, милая Ройстон, что случилось?
Экономка, глядя на девушку, многозначительно просияла.
– А уж это вам расскажет ее светлость, миледи! – заявила она. – Но что вы скажете, если узнаете, что некий прелестный молодой человек закрылся в библиотеке с вашим папенькой?
Большие синие глаза Гарриет широко раскрылись, и она еле слышно прошептала:
– О нет!
Мисс Абингер, здравомыслящая с виду женщина лет под сорок, поднялась со стула и совершенно спокойно произнесла:
– Леди Гарриет сейчас же придет к ее светлости. Тебе не мешало бы немного привести в порядок волосы, моя милая. Пойдем в спальню, и я тебя причешу. Ты же знаешь, твоя мама требует, чтобы ты всегда выглядела аккуратно.
– Гарри, возвращайся поскорее! – воскликнула леди Мария, миловидная двенадцатилетняя девчушка. – Готова поспорить, что мама опять волнуется по пустякам.
– Тсс, милая! – прошептала Гарриет.
– Бог ты мой, Гарри! – воскликнула леди Кэролайн, очень сильно напоминающая свою мать, хотя ей исполнилось всего шестнадцать. – Неужели это Сэйл?
Гарриет покраснела до корней волос и выскочила из комнаты. Мисс Абингер строго произнесла:
– Буду премного обязана тебе, Кэролайн, если ты очень красиво и без клякс напишешь пятьдесят раз: Кто хранит уста свои и язык свой, тот хранит от бед душу свою.
Она выждала несколько секунд, чтобы убедиться, что ученица не посмеет возражать, а затем вслед за леди Гарриет вышла из комнаты и спустилась в спальню, расположенную в задней части дома. Служанка, заворачивавшая платья своей юной хозяйки в серебряную бумагу, с трудом сдерживала волнение, всем своим видом демонстрируя, что слух, мгновенно обежавший весь дом, успел достичь и ее ушей. Впрочем, при виде гувернантки она не сдержалась и у нее непроизвольно вырвалось:
– О, мисс, это правда?
Мисс Абингер, не обратив на подобную дерзость ни малейшего внимания, подошла к туалетному столику, прежде чем Гарриет успела за ним расположиться.
– Ты слегка помяла платье, милая, но мы не должны заставлять твою маму ожидать, поэтому, будем надеяться, она не заметит. Дай-ка мне эту расческу!
Гарриет разжала пальцы, позволив гувернантке забрать расческу.
– О, Эбби, как ты думаешь… – произнесла девушка.
– Я думаю, леди Гарриет, ваша мама будет недовольна, если вы не поспешите.
– Пожалуй, – беспомощно ответила Гарриет и умолкла, позволив гувернантке привести в порядок свою прическу.
Затем она встала и на подгибающихся ногах последовала за своей наставницей вниз, в туалетную комнату леди Эмплфорт.
Ее светлость, скользнув цепким взглядом по фигуре дочери, возмущенно воскликнула:
– Так я и знала! Старое муслиновое платье, а все остальное наверняка уже упаковали. Но это никуда не годится! Мисс Абингер, будьте добры, позаботьтесь о том, чтобы леди Гарриет немедленно сменила наряд! Она должна надеть батистовое платье с двойной фестонной отделкой по подолу. Если же извлечь его окажется затруднительно, пусть наденет новое кружевное платье с рукавами, присобранными кверху цветными лентами! Любовь моя, Сэйл сейчас внизу, разговаривает с папой. Позволь мама первой поздравит тебя с очень лестным предложением, которое он тебе только что сделал!
– Джилли, – произнесла Гарриет срывающимся от удивления и оттого еле слышным голосом. – О нет, мэм, вы наверняка ошибаетесь!
Раздражение заострило черты леди Эмплфорт.
– Мне не известны причины для подобного уныния, Гарриет! – заявила она. – Ты отлично знаешь о наших с папой планах относительно тебя!
– О да! Но я не думала… Он никогда за мной особо не ухаживал… Мама, я не думала, что Джилли меня любит!
