— Ну, чего тебе ещё? — поднял на меня глаза доцент, когда я бочком протиснулся в его кабинет.
— Вот, — пробормотал я и поставил коньяк на стол, — спасибо Вам…
— А… — протянут доцент.
На его ухоженном лице не было улыбки. Не было каких-то, явно выраженных эмоций. Этот человек просто знал, что он сделал. Видимо, он по жизни знал, что делает. Это было здорово!
Я позавидовал ему. Правда, потом, когда уже лежал дома, на диване. В тот момент, когда я протягивал ему коньяк, я вообще ни о чём не мог думать.
Но я всегда завидовал тем, кто знает, что делает. Тем, у кого чувства, по-возможности, совпадают с разумом.
Я же был устроен иначе. Чувства властно толкали меня на поступки, разум же — всё время отставал.
Вот и сейчас. Я чувствовал, что мне не нужен институт, из которого я вылетел. Я сделал всё возможное, чтоб из него вылететь. Но убей меня Бог, если я знал, что мне нужно!
Доцент посмотрел в мои глаза быстрым, проницательным, каким-то врачебным взглядом.
— Береги мать, — сказал он. — Иди, не мелькай тут…
Я выскочил из кабинета, как ошпаренный.
Этот чужой человек сделал мне подарок. Такой подарок, значение которого трудно было даже оценить. Тем более, сразу.
Я мог начинать вторую попытку. Поступить в новый институт и начать новую жизнь.
Осталось только разобраться, в какой и какую.
— В технический я больше не пойду!
— Тогда иди в педагогический.
— Нет! Ма, ты чё?
— Не «чё»! Тебе судьба даёт такой шанс! В медицинский иди! Не будешь дураком — станешь таким, как Анатолий Петрович!
— Нет… Да я экзаменов в мед. не сдам. Там же химия, там биология. А уже надо документы подавать. И вообще… Ма, я хотел с тобой поговорить. Ма, я хочу уехать. Сколько я ещё буду сидеть на твоей шее…
Тут мать, которая стояла около стола, как-то вздрогнула и присела на диван.
— Не поняла, — тихо произнесла она. — Ты хочешь меня оставить?
– Ма, ну ты же сама говорила, что мне пора становиться самостоятельным!
— Неужели я этому мешаю… Или родной дом мешает тебе…
— Ма, я уже решил. Я еду в Москву.
— Куда-а-а?
— В Москву.
— Нет!
— Да!
— Нет! А куда же ты там будешь поступать? Как ты будешь жить? Как я смогу тебя содержать в Москве, с моей зарплатой?
— Ма…
— Нет, куда ты будешь поступать? Ты, дитя непутёвое? До двадцати лет ещё не определился, кем ты будешь, когда вырастешь! Ведь ты уже вырос! А я так и не поняла — ты дурак, или прикидываешься… А сам ты понял, или нет?
Мать готова была заплакать. Мне было жаль мать…
— Ма, ты не плачь, — сказал я. — Сейчас… сейчас я тебе скажу, куда я буду поступать…
Я взял со стола справочник ВУЗов Москвы, который листал уже три дня.
— Сейчас, — сказал я, — на какой странице откроется, туда поступать и поеду.
Мне осталось только разворошить страницы, закрыть глаза и ткнуть пальцем в разворот. О, Боже! Мой палец прямёхонько указывал: «Московская Духовная Академия и семинария». Мать даже улыбнулась:
— Ну, если туда…
— Ма…
— Подожди, — сказала мать. — Ты мне объясни, зачем ты рвёшься в Москуву со своим паспортом и со своим гражданством?
Тут уж пришла пора помолчать мне. Дело в том, что мы с матерью живём не в России. Мы живём на территории бывшего СССР, которая, уже давненько стала частью СНГ, не к ночи будь помянутого.
У меня был, естественно, национальный паспорт моего государства. Не смотря на то, что мы с матерью были русскими.
Вернее, чисто русской, с корнями где-то на Смоленщине, была моя мать. А мой отец был человеком весьма составных кровей, которые он полностью (делённые на два) передал мне.
Я носил его фамилию. К счастью, она была русской. Кто бы там приглядывался, в какой степени раскосы у меня глаза!
По крайней мере, здесь, на моей малой Родине, до этого никому не было дела.
А в Москве?
А что — «в Москве»? Она же большая!
Я был в Москве один раз, лет в четырнадцать. На Красной площади был, и ещё где-то. Народищу в Москве! Все туда едут!
Неужели там не найдётся хоть маленького местечка для меня — совершенно свободного, двадцатилетнего человека?
Ну и пусть я никак не определю, чем хотел бы заниматься в жизни. Но я же хочу, в конце концов, заниматься чем-нибудь! Вот и решу.
