На меня Миша смотрел волком. Но прикопаться в моём хозяйстве было не к чему. У меня всё было в порядке. Я приобрёл такой навык в пересчёте и фильтрации денежных потоков, что даже сам себе удивлялся.
Даже менеджер Митя это ометил.
— Тебе надо в какой-нибудь бухгалтерский институт поступать, — сказал он через пару недель моей работы. — В финансово-экономический!
В моей смене уже все знали, что я вылетел из технического ВУЗа в кнце второго курса, и по идейным соображениям. Это прибавило весу моей персоне.
— Вот поднакоплю деньжат, и подумаю, — ответил я.
Кстати, вариант был весьма правдоподобен. Насчёт «поднакопить». А вот насчёт финансово-экономического — тут надо было ещё подумать…
Итак, мы стояли с Натальей Викторовной в дверях, у входа в зал и слушали, как поёт Макаревский, солист «Машины перемещений». Наташа вышла, вреде бы в туалет. Она просто оторвалась от своего Миши, чтобы поговорить со мной.
– В том, что сидит твой отец, есть доля моей вины… я тоже знала, что бумаги фальшивые… — говорила Наташа, когда Макаревский пел потише.
Я всё равно не мог бы разобраться в деталях. Я понял только одно: отец взял вину на себя и сел на пять лет, по статье — «мошенничество в крупных размерах». Произошло это два года назад.
Клуб, в котором я сейчас работал, изначально принадлежал моему отцу. Как и еще несколько кафе, и два ресторана. Сейчас — владельцем была Наташа. Отец успел переписать всё имущество на неё.
Миша занимал должность генерального директора. Сначала — у отца, затем — у Наташи. Безутешная Наташа уже через год после ареста отца спокойно жила с Мишей в той самой квартире, которую купил отец.
Почему-то мне сразу показалось, что к аресту отца Миша приложил свои шаловливые ручонки. Такое сложилось у меня впечатление. Может быть, потому, что я испытывал к Мише однозначное чувство ревности. Всё таки — Наташа была женщиной моего отца.
Что с того, что я не видел отца десять лет?
Что с того?
— Когда будешь отцу писать, — шептала мне в ухо Наташа, — про Мишу не пиши. Это моё дело. Я сама разберусь!
Кстати… Я не мог понять, что она в Мише нашла… Наташа была мне симпатична. И ко мне она отнеслась как-то… по-человечески.
Но что такие, как Наташа, находят в таких, как этот Миша?
Наверное, что-то находят…
Я обещал, что не буду ничего писать отцу.
Это мне было легко. Я не то, что о Наташе — о себе не мог ничего написать. Я вообще не мог никому ничего писать, тем более — отцу!
Сколько раз я прокручивал в своей голове это письмо… И каждый раз тормозил.
«Дорогой отец»?
«Папочка»? «Папуля»?
Тьфу! Я даже не знал, как мне начать…
«Привет, отец!
Пишет тебе твой сын Василий. Помнишь ли ты, что у тебя есть сын?
Я приехал в Москву, но в институт не поступил. Потому, что я гражданин другой страны. Для граждан других стран — всё платно. Я нашёл Наташу, и она дала мне твой адрес. Она устроила меня на работу в клуб «Зелёная птица». Я работаю кассиром. Говорят, раньше клуб был твоим.
Почему ты не писал нам с матерью?
Мы ждали.
Как ты себя чувствуешь? Какие у тебя там соседи?
Если хочешь, можешь ответить.
Твой сын Василий».
Как ни старался, большего я из себя выдавить не мог. Я заклеил конверт и бросил его в почтовый ящик.
Лети с приветом, вернись с ответом… Эх, отец…
Моя служба в ночном клубе «Зелёная птица» успешно продолжалась.
По ночным клубам я теперь был спец.
Каждый ночной клуб имеет какую-нибудь узкую специализацию. В одном тусуются наркоманы, в другом — голубые. Куда-то приходят, чтобы снять хорошую проститутку, а где-то собираются одни корейцы, или азербайджанцы. Где-то играют попсу, где-то — джаз. Где-то — играют. Естественно, не на музыкальных инструментах.
Может, не всё так — впрямую, что ли. И в корейский клуб может зайти русский или азербайджанец. Но…
«Зелёная птица» специализировалась на драке. Да, именно так. На мордобое.
В нашем клубе вы не нашли бы зелёной молодёжи, и всяких там маменькиных богатеньких сынков. У нас собирался народ, плотно стоящий на собственных ногах. Тридцатилетние. Кто успел уже приобрести стабильный денежный доход.
Не важно, как. Об этом у них в клубе не спрашивали.
