Валерьян долго думал, как туда попасть, чтобы запастись этой в высшей степени полезной травой, не подвергая себя опасности. И придумал.
Кот разыскал в сундуке старую подтяжку, приладил её к развилке берёзы, что возвышалась напротив острова и, словно из рогатки, стрельнул собой в его сторону. Для точности прицела он использовал чуть более половины флакончика с валерьянкой. Поскольку остров находился ближе к противоположному берегу.
— Глазомур-р-р! — сам удивился Валерьян, падая в заросли мяты. — Вот так мяткость!
Доктор хотел сказать "меткость", но от сильного целебного аромата, витавшего над островом, в голове у него всё слегка смешалось.
Отправляясь в путешествие, Валерьян предусмотрительно повесил на шею вместительную корзину. Когда корзина была доверху наполнена мятой, Валерьян стал думать, как ему обратно попасть на материк. И придумал.
В переднем кармане халата у него на всякий случай имелся химический карандаш. Валерьян промокнул карандаш языком, допил содержимое флакончика и нацарапал на его бумажной затычке письмо. А потом запечатал письмом флакончик и бросил его в реку.
Когда-то Морская свинка в кругу друзей рассказала, что именно так потерпевшие бедствие переписываются с близкими. Они бросают в океан почтовые бутылки. И случается, что бутылки проплывают целую тысячу миль прежде, чем достичь своего адресата.
— Какие же это близкие?! — удивился ещё тогда мышонок Серафим. — Если живут за тысячу миль?!
Валерьян сел дожидаться помощи на поросший мхом валун. Через минуту вода в реке забурлила, и рядом с островом всплыла рыба Макрель.
— Фафа фамфофка?! — рыба смотрела на Валерьяна круглыми от злости глазами.
— Кусачки болят?! — оживился доктор, чувствуя себя опять при исполнении. — Надо в тёплой грелке полежать!
— Тьфу! — Макрель выплюнула флакончик. — Ваша, говорю, лампочка?!
Флакончик с посланием ударился о валун и оглушительно лопнул.
— Может, что поумнее придумаем?! — возмущалась Макрель. — Может, вообще начнем рыбу глушить?!
В этот момент ей на голову с грохотом упало ведро. Оглушённая Макрель завертелась на месте, ударила хвостом по воде и ушла в глубину.
А случилось вот что. Грач Сажа возвращался с птичьего базара. День для торговли выдался удачный. Поэтому он летел налегке, раскачивая в клюве пустое ведро из-под червей. Когда разбился флакончик, Сажа пролетал над островом и решил, что в него пальнули из ружья. Он от страха зажмурился и выпустил ведро.
— Ты чего здесь? — спросил Сажа у доктора, вытаскивая ведро на остров.
Ведро пришлось догонять ниже по течению, и грач сильно запыхался.
— Ходики жду, — беззаботно ответил Валерьян, вручая грачу своё послание.
— Рецепт, — вслух прочитал Сажа, развернув бумажную затычку. — Просю мне выдать ходики. А плавать я не люблю. Потому что остров.
Грач скатал послание в трубочку:
— Понятно. А ходики зачем?
— Я на них реку перейду, — пояснил Валерьян, откусывая листик мяты.
Он имел ввиду, разумеется, ходули. Но по рассеянности перепутал слова.
— Ужасно выглядишь! — неодобрительно заметил грач. — Язык у тебя фиолетовый! Чего язык-то фиолетовый?!
— Это карандаш пачкается, — доктор высунул язык и попробовал его изучить.
По случаю удачной торговли Сажа был настроен великодушно. И он решил простить Валерьяну испорченный ремень.
— Ходики есть у Лёвы, — сказал грач. — Постереги ведро, пока я записку передам.
Он взлетел над островом, но тут же вернулся обратно.
— Ведро я с собой возьму, — передумал Сажа. — Ты лучше так посиди.
Он подцепил ведро и отправился на поиски страуса.
Лёву грач отыскал в овраге. Страус сидел на песке и дёргал парашютное кольцо, в которое проскочила его голова после затяжного прыжка. Прыжок затянулся из-за того, что Лёва очень долго укладывал парашют в заплечную сумку. Зато потом дело пошло быстрее. Страус даже не успел моргнуть, как очутился на дне оврага.
— Хула-хуп? — спросил Сажа, опускаясь рядом. — Для талии хорошо. Надо Морской свинке посоветовать. Неважно выглядит.
Лёва с трудом освободился от парашютного кольца.
— Тебе тут записка пришла, — грач втянул живот и осмотрел свою талию.
— Так, — сказал страус, дочитав письмо Валерьяна. — Ты предупреди Морскую свинку, а я пока за ходиками сбегаю.
