Не в силах произнести ни слова, тот тоже кивнул. Слава Богу, что он купил ей эту новую машину!
Некоторое время спустя к нему подошла женщина из регистратуры и предложила последовать за ней, чтобы подписать необходимые бумаги. Эндрю захватил сумку Мей, зная, что потребуются ее документы. Внутри лежала бутылочка и пара подгузников в пакете, и он впервые спросил себя, куда они направлялись так поздно вечером…
С Алексом на руках Эндрю расхаживал взад и вперед по коридору. Мей оставляли в больнице на ночь, и он не собирался бросать ее здесь одну. Родители были в отъезде, но Эндрю знал, что застанет Джека дома.
Он нашел телефон в холле и, покачивая сына, отыскал в кармане монетку. Зажав трубку между плечом и щекой, Эндрю набрал номер брата, в то время как Алекс пытался схватить провод. Когда Джек подошел к телефону, Эндрю кратко рассказал, что случилось и где он находится.
— Я нуждаюсь в твоей помощи, братец. Ты не мог бы позвонить бабуле? Желательно, чтобы она забрала Алекса, а потом, если можешь, отвези их ко мне или к Мей — как ей удобнее.
— Я так и сделаю. Ты уверен, что с Мей все будет в порядке?
С помрачневшим лицом Эндрю взглянул на сына.
— Ее повезли на рентген. Это все, что мне известно.
— Хорошо. Мы будем минут через двадцать, — ответил Джек.
Эндрю сидел в кресле между окном и кроватью, положив ноги на оградительные поручни, с чашкой остывшего кофе в руке, и не отрывал глаз от спящей женщины. К одному из ее пальцев был прикреплен датчик, в углу мерцали мониторы.
Рентген подтвердил предварительный диагноз врача «скорой помощи». У Мей было сотрясение мозга, повреждение мягких тканей шеи, сильный ушиб левого плеча и правого бедра. На рану, возникшую на голове от удара о лобовое стекло, пришлось наложить шов. Большой, грубовато-добродушный врач заявил, что Мей «чертовски повезло» и что ей будет «чертовски больно», и, поскольку у нее такая «дыра» в голове, то он продержит ее в больнице, по крайней мере, эту ночь.
Мей дали какое-то болеутоляющее средство, перед тем как отвезти в палату, и с тех пор она спала.
Откинувшись на спинку кресла, Эндрю закрыл глаза. Бабуля остановила свой выбор на квартире Мей, но захотела, чтобы он приехал и показал, где что лежит. Джек остался в больнице, пообещав Эндрю позвонить, если случится что-нибудь непредвиденное.
К тому времени, когда Эндрю вернулся, спящую Мей уже перевезли в палату, и Джек сидел на стуле в холле. Эндрю велел ему ехать домой, но брат проигнорировал это требование, отделавшись вопросом о самочувствии Стентонов…
Ноги затекли, и Эндрю опустил их, продолжая смотреть на Мей. Даже в слабом свете ночника он видел, что в последние несколько недель ей пришлось несладко. Теперь он мог лично убедиться в правдивости бабулиных сообщений. Мей явно потеряла в весе, а под глазами залегли черные тени. Впервые с тех пор, как он ушел из ее квартиры, Эндрю кольнуло чувство вины. Это было подло — так удрать от нее. Но после того как он ей все выложил, остаться было невозможно. Выхода из ситуации, который устроил бы обоих, просто не существовало.
Вошедшая медсестра улыбнулась ему и взглянула на мониторы. Положив руку на запястье Мей, она спросила:
— Ну и как наша девочка?
— Довольно спокойна.
Сестра кивнула и, склонившись к пациентке, осторожно потрепала ее по здоровому плечу.
— Миссис Макги, вам нужно проснуться и ответить на несколько моих вопросов.
Уголок рта Эндрю слегка приподнялся — яркий пример сбоя бюрократической машины. Поскольку он делал солидные страховые взносы на имя Мей и Алекса, его имя как-то затесалось в ее документы. Он все объяснил в регистратуре. Но ярлык уже приклеили. Хотя, вынужден был признать Эндрю, словосочетание «миссис Макги» определенно ласкает слух.
Сестра снова потрясла Мей за плечо. Та зашевелилась, облизнула опухшие губы, но не более того.
— Миссис Макги, откройте глаза, дорогая.
Мей сделала, как ей велели, но затем снова быстро опустила веки — видимо, даже слабый свет причинял ей боль.
Оставив в покое плечо Мей, сестра спросила:
— Вы знаете, где находитесь?
— В больнице.
— А какой сегодня день?
