Это так явно, думала Фэйт, наблюдая, как Клара собирает тарелки. Ни один из них не замечал этого. Что бы они сделали, если бы заметили? Она ненавидела ложь и все же была вынуждена жить с одним обманом.
Эта парочка почти не обращала на нее внимания, усевшись над учебниками Клары. В простом, плавном стиле, который был дан ему с рождения, Джейсон начал рассказывать ей истории об Африке: о пустыне, горах, непроходимых зеленых джунглях, которые жили своей жизнью и были полны опасностей.
Когда их головы склонились над рисунком в учебнике Клары, Фэйт почувствовала прилив паники.
— Я пойду в мастерскую, — поддавшись порыву, сказала она. — У меня еще куча работы.
— Мм… хмм… — отпустил ее Джейсон. Она так пыталась сдержать смех, что у нее запершило в горле. Схватив свою куртку, Фэйт вышла.
Куклы были для нее больше, чем игрушки. И определенно чем-то большим, чем бизнес. Для Фэйт куклы, заполнявшие ее магазин, были символами юности, невинности, веры в чудеса. Она хотела открыть магазин вскоре после того, как родилась Клара, но Том был решительно против этого. Поскольку она чувствовала себя в долгу перед ним, ей пришлось уступить, как она уступала много раз до этого. Когда же она осталась одна, с ребенком на руках, это показалось ей естественным.
Она работала здесь долгими часами, чтобы заполнить пустоту, которую не могла заполнить даже любовь к дочери.
В мастерской, расположенной за магазином, были сделаны полки, на которых лежали кусочки и части кукол. Там были головы китайских кукол, пластиковые ноги и туловища. На другой полке лежали те, которых она называла больными и ранеными. Кукол со сломанными руками или туловищами приносили ей на починку. И хотя ей нравилось продавать кукол, сделанных своими руками, но ничто не доставляло ей такого удовольствия, как взять сломанную игрушку, которую кто-то любил, и сделать ее снова целой и невредимой. Она включила свет и радио и принялась за работу.
Это успокоило ее. Время шло, и нервы перестали быть в напряжении. При помощи крючка для вязания, резиновой ленты, клея и кропотливой работы она восстанавливала оторванные части игрушек. Приложив немного усердия и терпения, она возвращала улыбки на кукольные личики. Некоторые получали новую одежду или свежую прическу, другим требовались лишь нить и иголка в умелых руках.
К тому времени, как она взяла в руки поношенную тряпичную куклу, Фэйт пришла в отличное расположение духа.
— Ты собираешься починить ее?
Встрепенувшись, она почти уколола себя иглой. Джейсон стоял в дверном проеме, засунув руки в карманы, и наблюдал за ней.
— Да, именно этим я и занимаюсь. Где Клара?
— Она почти заснула над своим учебником. Я уложил ее в постель.
Фэйт начала подниматься.
— О, я…
— Она спит, Фэйт, в обнимку с каким-то зеленым комком меха по имени Бернардо.
Расслабившись, Фэйт снова опустилась на стул.
— Да, это ее любимая игрушка. Кларе не очень нравятся обычные куклы.
— Не то, что ее маме? — Он с интересом стал расхаживать по мастерской. — Я всегда думал, что, когда игрушка ломается или рвется, ее просто выбрасывают.
— Слишком часто. Я всегда считала, что это показатель ужасного отсутствия признательности к тому, что доставляло тебе удовольствие.
Он взял в руки мягкую голову из пластика, лысую и гладкую, и ухмыльнулся.
— Может, ты и права, но я не понимаю, что можно сделать с этим куском тряпья в твоих руках.
— Очень многое.
— Все еще веришь в волшебство, Фэйт?
Она взглянула на него и впервые улыбнулась открытой улыбкой, а ее глаза потеплели.
— Да, конечно, верю. Особенно в Рождество.
Не в силах удержаться, он протянул руку, чтобы провести пальцами по ее щеке.
— Я уже говорил, что скучал по тебе. Не думаю, что осознавал, как сильно.
Она почувствовала, как внутри разгораются желание и нежность. Отбросив и то, и другое, Фэйт сконцентрировалась на кукле.
— Я ценю твою помощь Кларе, Джейсон. Не хочу задерживать тебя.
— Тебе мешает, если кто-то наблюдает, как ты работаешь?
— Нет. — Она начала вынимать из куклы набивку. — Иногда заботливая мамочка стоит здесь, пока я лечу пациента.
Он прислонился бедром к столу.
