— Ты заболела? — спросил он. — Господи, ты выглядишь так, как будто тебя драл кот!
Это помогло мне почувствовать себя лучше. Если бы он сказал что-нибудь милое, я просто потеряла бы самообладание, схватила бы его и облила бы слезами его рубашку.
— У меня была плохая ночь, — ответила я очень осторожно. — Я не спала.
— Да неужто? Я вроде бы догадался. Тебе лучше достать свою косметику.
— Спасибо за поддержку, Толливер.
— Что ж, я просто предложил. Мы же не хотим, чтобы коронер по ошибке принял тебя за труп.
— Ладно, хватит.
Каким-то образом я взбодрилась после этого разговора.
Толливер читал газету, а теперь пихнул ее мне. Очевидно, он не собирался ничего говорить насчет моего странного поведения прошлой ночью.
— Сегодня о Табите пишут немного. Думаю, новость перестает быть животрепещущей.
— Давно пора.
Я дрожащей рукой взяла кофейную чашку и ухитрилась поднести ее к губам, не пролив. Я сделала длинный глоток и очень осторожно поставила чашку обратно. Толливер оставил у себя страницу газеты со спортивным разделом и погрузился в чтение статьи о баскетболе, поэтому не заметил моей унизительной слабости.
Я выдохнула, почувствовав некоторое облегчение, и уже увереннее сделала новый глоток. Что ж, кофеин — хорошая штука. Я взяла из корзинки круассан, зная, что позже пожалею об этом, и съела его меньше чем за минуту.
— Хорошо, — таков был единственный комментарий Толливера. — Тебе не помешало бы пополнеть.
— Нынче утром ты просто сборник комплиментов, — колко отозвалась я.
Да, теперь мне было много лучше. Внезапно я ощутила прилив оптимизма, имевший под собой даже меньше почвы, чем моя глубокая депрессия прошлой ночью. Я была тогда слишком драматична, верно? Все в порядке. У нас с Толливером все хорошо Все останется, как прежде.
Я съела еще один круассан. Даже намазала его маслом.
— Ты собираешься на пробежку? — мягко спросил Толливер.
— Нет.
— Да у тебя сегодня тусовочный день. Круассаны — и никаких пробежек! Как сегодня твоя нога?
— Прекрасно. Просто прекрасно.
Длинная пауза.
— Прошлой ночью ты вела себя странно, — заметил он.
— Да, у меня было много о чем подумать, — неопределенно ответила я, описав последним куском круассана широкую дугу, чтобы показать, насколько широко простирались мои мысли.
— Надеюсь, твои раздумья пошли тебе на пользу, — сказал Толливер. — Ты меня слегка напугала.
— Прости, — извинилась я, пытаясь говорить легкомысленно и беззаботно. — Такое бывает, когда внезапно на человека нападает приступ задумчивости.
— Хм.
Брат пристально смотрел на меня, его темные глаза тоже были полны раздумий.
Мобильник зазвонил, когда Толливер вернулся к чтению газеты, и я протянула руку, чтобы ответить на звонок. Каким-то образом Толливер меня опередил и я удивилась: что с ним происходит? В последние дни мы наверняка представляли друг для друга загадку.
— Толливер Лэнг, — произнес он и через мгновение добавил: — Хорошо. Где это? Ладно, мы будем там через пятьдесят пять минут, — После чего закрыл мобильник.
Когда Толливер снова посмотрел на меня, взгляд его был более жестким и печальным.
— Семья дала разрешение. Мы можем немедленно отправиться и взглянуть на тело.
Без единого слова я встала и пошла в свою комнату, чтобы одеться.
За двадцать минут я вымылась под душем, надела чистую одежду, но только и всего. Несмотря на совет Толливера, я не стала забавляться с макияжем и лишь пробежала щеткой по волосам. Я коротко стригла их, потому что порой мне было не до того, чтобы возиться с длинными волосами, сегодня был определенно один из таких дней. Я вытащила из чемодана свой лучший свитер кремового цвета, лучшую пару джинсов и лучшую пару носков. К счастью, я носила только те вещи, которые могли сочетаться друг с другом, потому что в противном случае у меня был бы такой вид, словно я одевалась в темноте.
Толливер имел сходную со мной манеру одеваться. Он обнял меня, когда я появилась в гостиной, готовая отправляться в путь. Я была так удивлена, что тоже на мгновение его обняла, чувствуя благодарность, как и всегда.
Потом поняла, что я делаю, — и застыла, каждая мышца в моем теле была напряжена. Я почувствовала, что он тоже осознал: между нами что-то не так.
