— Именно, — подтвердила Диана, круговыми движениями поглаживая живот.
Я быстро отвела взгляд.
— Давно полиция вас подозревает? — спросил Толливер.
Когда мы были в Нэшвилле, Табита отсутствовала уже несколько недель и полиция почти не появлялась рядом. Но на нас произвели впечатление сердечные отношения, которые, казалось, сложились у Моргенштернов и детектива Хайнес — она была последней, расследовавшей это дело. Мне следовало бы понимать, что другие копы могут разрабатывать иные версии. Но Хайнес и в самом деле узнала Моргенштернов куда лучше, чем знали ее коллеги.
— С самого начала, — ответил на вопрос Толливера Джоэл тоном смирившегося с фактом человека. — После того как они некоторое время разнюхивали насчет Вика, у них появилась идея, что во всем виновата Диана.
Я еще кое-как могла себе представить, что полиция подозревает Джоэла, даже Виктора. Но Диану?
— Как такое может быть? — неосторожно спросила я, и она покраснела. — Простите, — тут же произнесла я. — Я не пытаюсь пробудить в вас плохие воспоминания. Я уверена, всегда была уверена, что вы и Джоэл говорите правду.
— Табита и я поссорились тем утром, — сказала Диана. Большие слезы покатились по ее щекам. — Я рассердилась, потому что мы только что подарили ей на день рождения мобильник, а она уже превысила лимит минут. Я отобрала у нее телефон, а потом велела идти и полить цветы у передней двери — просто чтобы она ушла из дома, ведь я так рассердилась. Она тоже была взбешена. Весенние каникулы, и никакого способа общаться с тремя сотнями ее лучших друзей. Она как раз перешла к этому своему «Ну, ма-а-ма!» и к закатыванию глаз. — Диана вытерла лицо носовым платком Джоэла. — Я считала, что такого не случится, пока ей не исполнится пятнадцать, и вот — пожалуйста, ей всего одиннадцать, а она ведет себя как типичный подросток, — улыбнулась Диана дрожащими губами. — Мне очень не хотелось рассказывать полиции про эту самую тривиальную беседу, но одна из соседок подслушала, как мы спорим, когда пришла, чтобы спросить, закончили ли мы уже с нашими бумагами. Поэтому мне пришлось изложить всю историю полиции, и они быстро стали относиться ко мне враждебно, как будто я утаила от них какую-то важную улику!
Конечно, для полиции это было важной уликой. Тот факт, что Диана этого не понимала, только подтверждало мои подозрения со дня нашей первой встречи: Диана Моргенштерн не была ученым, специалистом по ракетам. Держу пари, она никогда не читала детективов. Если бы она их читала, то знала бы, что любое подобное открытие будит в полицейских подозрения. Весь инцидент наглядно доказал: Диана понятия не имела о том, что хорошо известно всем, кто смотрит телевизор и читает.
— Когда вы переехали в Мемфис? — спросил Толливер.
— Примерно год назад, — ответил Джоэл. — Больше не смогли выдержать ожидания в том доме. — Он слегка выпрямился и, будто декламируя свое кредо, продолжил: — Мы должны были смириться с фактом, что наша дочь мертва, и должны были покинуть тот дом. Было бы нечестно по отношению к новой семье, которую мы создаем, растить там ребенка. Я вообще-то вырос в Мемфисе, поэтому для меня переезд был все равно что возвращением домой. Здесь живут мои родители. И здесь живет Фелисия вместе со своими родителями — моя родня со стороны первой жены. Она и Виктор очень близки, и мы решили, что переезд пойдет ему на пользу. В последнее время ему приходилось нелегко.
Итак, все здесь были счастливы, кроме, возможно, Дианы. Для нее это не было возвращением домой. Для нее это было переездом в незнакомый город, с которым ее мужа связывало много воспоминаний, воспоминаний о первой жене.
— Всей семьей мы часто посещали сеансы психотерапии, — прошептала Диана.
— Мы все на них ходили — Диана, я и Виктор, — сказал Джоэл. — Даже Фелисия приехала в Нэшвилл из Мемфиса, чтобы посетить несколько занятий.
Я тоже проходила сеансы такой терапии. Школьный консультант[6] пришла в ужас, когда Камерон исчезла и выяснилось, в каких условиях мы живем.
— Почему вы не пришли ко мне? — спрашивала она не раз.
А однажды покачала головой и сказала:
