— Уж не тешит ли это твоего самолюбия?
Он немного придвинулся к ней.
— Самолюбия? Я чувствую себя так, будто попал под поезд, а мне надо как-то выразить, что я при этом испытываю. Да я просто не знаю, на каком я свете, и удивился бы, если бы мы попытались это повторить.
— Держись от меня подальше. Я не могу здраво размышлять, когда ты так близко. В голове все мешается…
— Может, ты слишком много думаешь? Ведь очевидно же, что мы очень подходим друг другу.
Жар прилил к щекам Ярдли.
— Обычно я не прыгаю в постель лишь бы с кем.
Саймон поджал губы.
— Теоретически предполагается, что сам я в этом смысле полная твоя противоположность? Так ты меня понимаешь?
— Ну, я не то хотела сказать…
— Знаешь, тебе, возможно, трудно будет в это поверить, но я весьма разборчив насчет тех, с кем творю любовь.
— А может, ты просто решил отомстить моему деду?
— Проклятье! Да твой дед ничего уже не сможет поделать с тем, что произошло между тобой и мной. К нему, во всяком случае, это не имеет никакого отношения. Возникло нечто новое…
Она фыркнула.
— Что ты хочешь этим сказать? Что это значит?
Его темные глаза сузились.
— Полагаю, это ничего не значит кроме того, что мужчина и женщина, радуясь друг другу, с удовольствием здесь соединились. Или с твоей стороны это еще одна попытка завладеть скульптурной формой?
Она посмотрела на него чуть ли не с ужасом. Ох, как же ей хотелось в этот момент закатить ему пощечину!
— Если это все, что вы можете предположить, мистер Блай, то мне жаль вас. Вы, видно, никогда и никому не доверяете. Но знайте, мало того что вы получили больше, чем полагалось вам по условиям заключенного между нами соглашения, я к тому же не стану удерживать вас от намерения публично унизить мою семью и разорить наш фамильный, с такими трудами созданный бизнес.
— Может, ты хотя бы теперь станешь называть меня по имени?
Она вдруг посмотрела на него страшно огорченно.
— Я, должно быть, совсем свихнулась, вообразив, что для тебя имеет хоть какое-то значение все то, что находится за пределами твоей личной рубашки, столь близко расположенной к твоему телу.
— Почему же ты отдалась мужчине, о котором имеешь столь низкое мнение?
Она несколько растерялась, затем не очень твердо проговорила.
— Ты не поверишь мне.
— Попытаюсь.
— Потому что я знаю, что такое одиночество.
— Разве я когда-нибудь говорил тебе, что одинок?
— Да просто я смотрю на тебя и, как в зеркале, вижу себя. Ты огородился высокими заборами и живешь точно так же, как жила я, с той только разницей, что меня от всего мира огораживали заборами мои близкие.
Он запустил пальцы в свою шевелюру, потом отбросил волосы назад. Глаза его смеялись.
— Но я-то, кажется, через ваши заборы не лазил.
— Да уж, мистер Блай, вы через забор не полезете. Куда вам!..
— А я чуть было не поверил тебе, чуть было не решил, что могу доверить тебе все, что у меня есть.
— Да мне плевать, во что вы там чуть было поверили или чуть было не поверили. Я иду домой.
Сказав это, она решительно встала. К счастью, здание клуба уже опустело, огни в нем погасли, на автостоянке было темно и пусто, там стоял только «ягуар» Саймона. Уже очень поздно. И вдруг ей подумалось, что если бы Саймон действительно хотел устроить скандал, то не таился бы в песчаной яме, а вытащил бы ее оттуда в тот момент, когда все разъезжались по домам. Закутавшись в его пиджак, как в пальто, она вылезла из ямы и направилась к зданию клуба.
— Постой, Ярдли, — окликнул он ее. — Ты что, пешком собралась топать?
— Вам-то что за дело? — резко бросила она, не оглянувшись.
Черт с ним, в самом деле. Кто он такой? Надменный и наглый ублюдок!
Опасаясь, что кто-нибудь может увидеть ее в таком виде, она прошла мимо клубного здания и с облегчением убедилась, что главные ворота не заперты. Вышла за ограду и устремилась в сторону дома. Путь и правда был не близкий, но ею двигали ожесточение и обида. Холод проникал под пиджак, и когда она поднимала отвороты, придерживая их рукой у шеи, то подумала, что неплохо было бы сейчас вернуться и швырнуть этот клятый пиджак ему в лицо. Но нешуточный холод не позволил ей особенно долго прислушиваться к голосу гордости. Ладно, пусть… Потом она отдаст этот пиджак в чистку и найдет способ вернуть его владельцу. Ее высокие каблуки оскальзывались и проваливались на этом чертовом гравийном покрытии автостоянки, так что она в любую секунду могла упасть.
