Обо всем этом маркиз довольно прямо и со всевозрастающей настойчивостью сообщал в своих письмах сыну, но Роберт едва пробегал глазами строчки и тут же бросал листки в огонь. Он не был в Каслфорде более семи лет, а если точно, то с того ужасного дня, когда все его мечты и надежды разбились вдребезги, а отец, вместо того чтобы посочувствовать ему, завопил от радости и чуть ли не бросился танцевать в своем кабинете.
Стоило Роберту вспомнить об этом, как он начинал скрежетать зубами от злости. Когда у него самого будут дети, он будет относиться к ним с пониманием и заботой. И никогда не станет смеяться над их неудачами и ошибками.
Дети. Забавная мысль. Вряд ли ему суждено оставить след в этом мире в виде маленьких наследников. Он не мог заставить себя жениться на Виктории и в то же время понимал, что ни на ком другом он и не женится.
Вот чертовщина!
Итак, после того как, пришло последнее письмо от отца, в котором тот сообщал, что лежит на смертном одре, Роберт решил наконец отдать последний сыновний долг. Это было уже третье подобное послание за год — вряд ли стоит расценивать его всерьез. Тем не менее Роберт упаковал чемоданы и отбыл в Кент. По крайней мере это хоть на время поможет ему забыть ее.
Когда Роберт прибыл в свои пенаты, он ни капли не удивился, обнаружив отца в добром здравии, хотя тот, конечно, постарел за то время, что они не виделись.
— С приездом домой, мой мальчик, — произнес маркиз. — По правде, он никак не ожидал, что Роберт в конце концов откликнется на его просьбу и покинет Лондон.
— Вы неплохо выглядите, — ехидно заметил Роберт.
Маркиз откашлялся.
— Неужто подхватили бронхит? — осведомился сын, вскинув бровь в преувеличенном удивлении.
Отец бросил на него недовольный взгляд.
— Я просто прочистил горло, и тебе это известно.
— Ах, ну да, у всех Кемблов лошадиное здоровье. Выносливы, как мулы, и, как мулы, упрямы.
Маркиз со стуком опустил на стол полупустой бокал вина.
— Что с тобой происходит, Роберт?
— Прошу прощения? — переспросил Роберт, развалясь на диване и закинув ногу на ногу.
— Ну разве таким должен быть будущий маркиз? Что за скверные манеры!
Точно таким тоном отец разговаривал с ним в детстве, когда отчитывал Роберта за какой-нибудь проступок. Роберт повиновался, скорее, по привычке.
— Посмотри на себя, — с отвращением продолжал Каслфорд. — Болтаешься без дела в Лондоне, пьянствуешь, распутничаешь, проматываешь свое состояние за карточным столом.
Роберт мрачно усмехнулся. — В картах мне везет. Я удвоил свои сбережения.
— Ты превратился в повесу!
— Когда-то я не был таким, — прошептал Роберт, внезапно ощутив щемящую тоску.
Маркиз залпом проглотил остатки вина. Затем, прибегнув к последнему и самому сильному доводу, сказал:
— Твоей матери было бы стыдно за тебя.
Роберт вскинул на него глаза, в горле у него пересохло. Отец редко упоминал при нем о матери. Прошло несколько секунд, прежде чем он вымолвил:
— Вы ничего не можете знать о ее чувствах. Вы никогда не знали, что у нее на душе, потому что вы не знаете, что такое настоящая любовь.
— Я любил ее! Я любил твою мать так, как ты вряд ли сможешь кого-нибудь полюбить. И клянусь Богом, я знал, о чем она мечтала. Она хотела, чтобы ее сын вырос сильным, честным и благородным.
— И не забудьте самое главное — «чтобы он понимал всю ответственность, которую возлагает на него титул маркиза», — язвительно добавил Роберт.
Отец отвернулся и промолвил:
— Нет, это ее не особенно заботило. Она хотела всего лишь, чтобы ты был счастлив.
Роберт опустил глаза. Все могло быть совсем по-другому, если бы в то время, когда он ухаживал за Викторией, его мать была жива.
— Я вижу, вы поставили себе целью воплотить в жизнь ее заветные мечты. — Он горько рассмеялся. — Что ж, ваши желания сбылись — я чертовски счастлив.
— Никогда не думал, что ты станешь таким, — задумчиво произнес Каслфорд, и на его лице вдруг отразились все его шестьдесят пять лет и еще десять лет сверх того. Он покачал головой и тяжело опустился на стул. — Я не хотел этого, клянусь Богом. Господи, что я наделал!
Роберт почувствовал, как тревожный холодок пробежал по спине.
