— В этом гораздо больше здравого смысла, чем в обуви на каблуках, — рассудительно ответила Бидж.
— Безусловно, — ответил Протера, явно получая удовольствие от того, что обсуждение деталей туалета смутило Кружку, — Но настоящий стиль не должен соответствовать здравому смыслу, его цель — создание настроения. Например, лакированные туфли — выбор, обычно диктуемый здравым смыслом, но с некоторыми вечерними платьями…
— Пожалуй, нам лучше идти здесь побыстрее, — заявил Кружка и так ускорил шаги, что Протере стало не до разговоров, и он только подмигнул Бидж. После того, как она дважды чуть не упала, поскользнувшись в снегу, Бидж тоже решила оставить посторонние мысли и сосредоточиться на подъеме.
Был уже почти полдень, когда они, запыхавшись, вышли на перевал. Бидж еще никогда не приходилось так много ходить по снегу; она порадовалась, что обратно им предстоит идти под гору, и подумала, что им пригодились бы санки.
Филдс, выдыхая густое облако пара, чертил на снегу своим шестом линию, по которой остальные должны были идти. Иногда он останавливался и начинал, нахмурившись, ходить кругами, как покупатель в магазине, забывший, зачем он сюда пришел, тщательно прощупывая, где следует свернуть.
— Тебе не удается найти дорогу? — спросил Протера;
Бидж отдала должное его выдержке — в голосе профессора не было и следа волнения от мысли, что они могли заблудиться между мирами.
Филдс жизнерадостно улыбнулся (его улыбка напомнила Бидж выражение лиц родителей на выпускном балу) и ответил:
— Трудность заключается только в том, чтобы не пропустить последний поворот.
Все двинулись за ним по прочерченной им линии. Теперь гнать солнечных танцоров было труднее: хотя глубокий снег делал их более неуклюжими и послушными, отражения солнечных лучей от обступивших со всех сторон вершин сбивали растения с толку. Солнце, стоящее в зените, не задавало им никакого направления.
По мере продвижения снег уступил место проталинам, потом камням и голой земле и наконец зеленой травке. Филдс остановился и отступил в сторону. Бидж взглянула вперед; перед ней проведенная сатиром черта сливалась со следом его палки, оставшимся от прошлого раза, наполовину скрытым колеблемой ветром травой. Холмы полого спускались к берегу озера.
— Дальше мы погоним их сами, братишка. — Руди взял из рук Филдса шест с зеркальцем. Бемби ласково отобрала у Протеры его шест.
Солнечные танцоры растерянно толклись на месте под лучами полуденного солнца. Люди-олени двинулись было вперед, но остановились, когда Сууно преградил им. дорогу.
Старик преклонил колени перед Филдсом, поклонился Брандалу и пожал руку Кружке.
— Спасибо тебе за доброту к моему народу, — сказал он Бидж, пожимая руку ей тоже. — Хотел бы я, чтобы нам еще случилось когда-нибудь увидеть ваш мир.
— Я тоже очень этого хочу. — Бидж сжала его руку. — Сууно… Ты ведь шаман?..
Он покачал головой, и его рога бросили скользящую тень на траву.
— Не думай о магии или пророчествах. — Он заглянул ей в глаза. — Если тебе когда-нибудь случалось встречать Провидца, ты должна знать, как мало от него пользы.
— Я верю тебе, — ответила Бидж уклончиво, — но… — Она взглянула на Руди и Бемби, которые, как всегда, держались за руки. — Мне кажется, что большую ценность, чем пророчество, имеет совет.
— Мой совет? — Он улыбнулся со спокойной добротой, которую Бидж иногда видела на изображениях святых. — Он может не понравиться тебе, доктор. Не забудь, я направляю Тех, Кто Умирает.
— И все же, каков твой совет?
— Умри достойно. — Он коснулся ее лба, словно благословил ее. — В конце концов смерть все равно неизбежна. Поэтому умри достойно: ради высокой цели и не в одиночестве.
Он повернулся и пошел вперед; Те, Кто Умирает, не колеблясь двинулись за ним.
Руди и Бемби уходили последними. Они прислонили шесты с зеркальцами к скале и подошли к провожающим. Филдс сжал руки им обоим:
— Вы ведь знаете, что, когда я закрою Путь, вам трудно будет найти дорогу назад. Может быть, так останется навсегда.
Руди кивнул, и Бидж поразилась тому, каким взрослым он сразу стал.
— Мы это обсуждали. Мы оба хотим жить в новом мире. Я, конечно, буду скучать по Сан-Франциско, и оба мы будем скучать по Перекрестку… — Он махнул рукой в ту сторону, откуда они пришли, в сторону невидимого Перекрестка. — Но все меняется. Ведь что-то из того, по чему мы скучаем, уже ушло, верно? Скоро может уйти и все остальное. — Он обнял Филдса, который легко провел рукой по его рогам. Бемби тоже обняла сатира; по отношению к нему она никогда не проявляла стеснительности.
