Бидж оставалась неподвижной. Женщина посмотрела на нее и сказала без всякого выражения:
— Ты меня боишься.
— Мне приходилось сражаться с твоими соплеменниками. — Бидж показалось, что женщина знает об этом.
Женщина без улыбки долго смотрела в лицо Бидж, потом сказала, показывая на волчат:
— Осмотри их.
Бидж снова обратила внимание на ее зубы — белые, сверкающие, без изъяна: более белые и более здоровые, чем у самой Бидж после посещения дантиста. Девушка поежилась, вспомнив, почему зубы вир выглядят такими новенькими.
Волчата, дети вир, продолжали .носиться по комнате, обнюхивая теперь медицинскую аппаратуру. Особенно их заинтересовал операционный стол: как Бидж ни мыла его, он, вероятно, сохранил запах многих пациентов. Бидж медленно двинулась к ним. Не годится спешить или выказывать свой испуг. — А привести их завтра ты никак не можешь? Женщина резко помотала головой. Это движение напомнило Бидж (против ее воли) о собаке, трясущей в зубах игрушку.
— Осмотри их сейчас, — повторила женщина. И добавила слово, совершенно неожиданное в устах вир: — Пожалуйста.
— Хорошо.
Женщина повернулась к волчатам и резко скомандовала:
— Катя. Григор. Хорват.
Два больших щенка не обратили на нее никакого внимания, продолжая скакать и с визгом возиться друг с другом.
— Хорват! — повторила женщина. Третий волчонок, самый маленький, подбежал к ней и остановился у ног женщины, с любопытством глядя на Бидж.
Девушка осторожно опустилась на колени. Волчонок остался на месте.
— Привет, малыш, — тихо сказала Бидж и протянула к нему руку, готовая отдернуть ее, если щенок попробует укусить.
Волчонок обнюхал руку, потом осторожно лизнул, потом ухватил острыми как иголки зубами и стал тянуть к себе. Играл он гораздо менее агрессивно, чем другие волчата.
— Они из одного помета?
— Все они, — кивнула женщина. То, как она произнесла «все», заставило Бидж поднять на нее глаза.
— И это весь помет? Все твои дети? — Бидж смутно представляла себе, сколько бывает волчат в помете, но ей казалось, что определенно больше трех. Если только…
— Это твой первый помет?.. Прости меня, это были твои первые роды?
— Нет. У меня было еще восемь детей. Теперь все мертвы.
Бидж решила дальше ее не расспрашивать на эту тему.
— Ты рожала как волк или как человек?
— Как вир, — вызывающе ответила та. — Но с шерстью.
Бидж увидела на лице женщины смесь стыда и вызова.
— Женщины обычно рожают за раз одного ребенка, реже двух и уж совсем редко трех или больше.
— Вир рожают пятерых, иногда шестерых. Бидж очень не хотелось спрашивать, но нужно было знать:
— А в этот раз были еще?
Пальцы женщины беспокойно зашевелились.
— Да. Трое родились мертвыми.
Бидж сделала медленный глубокий вдох. Даже за время своего пребывания на Перекрестке она успела понять, что те знания по тератологииnote 3 и анормальному развитию плода, которые она получила в колледже, здесь чаще всего не нужны: этот мир сам излечивал большинство отклонений такого рода.
— Что было… Какие они были?
— Слишком маленькие. — В голосе женщины прозвучала такая боль, что Бидж почти воочию увидела их: подобных новорожденных ветеринары-животноводы неодобрительно называют «нежизнеспособные детеныши», как будто малыши сами виноваты в том, что не имеют достаточного веса. Чтобы жить, нужна плоть.
После минуты молчания Бидж спросила:
— И что ты сделала?
— Выкопала яму. — Только стиснутые побелевшие пальцы выдавали чувства женщины.
— Прости меня, — сказала Бидж мягко, но получила в ответ только высокомерный равнодушный взгляд. Вир никогда не просят прощения и никогда не нуждаются в сочувствии.
— Ты хочешь, чтобы я осмотрела тебя тоже? Если ты превратишься в волчицу… трансформируешься в свою другую форму… я, возможно, смогу выяснить, что было не в порядке.
— Нет! — Это прозвучало как отрывистый лай. — Нет. Я знаю, в чем дело. Я была… больна. — Она явно испытывала глубокий стыд.
— Ты… — Теперь Бидж вспомнила. — Ты Гредия.
— Да. — Глаза женщины были опущены, лицо мрачно, как будто она предпочла бы быть кем-то другим.
Бидж с чувством бессилия посмотрела на свою шаль, под которой у двери лежала ловилка, — не дотянуться…
