Наскоро поужинав, Авраам вышел в конюшню. Он собирался на ночь замесить в корыте отруби с мякиной, но, услышав, что кто-то возится в стойле, испуганно спросил:
— Кто там?
— Это я, папа, — отозвался Илюсик.
— Что ты там делаешь?
— Я хочу покормить лошадь, но она ничего не ест.
— Дай ей отдохнуть. Она очень устала. Уходи оттуда, слышишь?
— Но почему она не ест? Я принес ей макуху и немного овса, а она и не притронулась к нему.
— Я тебе уже сказал, что лошадь выбилась из сил и ей надо отдохнуть, — еще больше рассердился Авраам. — Иди домой.
Илюсик пошел из конюшни, беспокойно спрашивая:
— Почему лошадь такая скучная? Почему она ничего не ест? Неужели только оттого, что устала?
Эти мысли тревожили Илюсика, он не находил себе места. И, хотя продрог и устал за день так, что еле держался на ногах, он решил все же еще раз заглянуть в конюшню. Войдя туда, он увидел отца, который нежно гладил лошадь по крупу, по гриве. Притаившись в уголке, Илюсик услышал:
— Ешь, милая, ешь, родная, набирайся сил, ты же наша кормилица… Мы ведь сегодня с тобой неплохо заработали, и я хочу тебя овсом побаловать.
Илюсику хотелось подойти к лошади и дать ей кусок макухи, который остался у него в кармане, но он не решался выдать себя.
— Господи, неужели она заболела? — прошептал отец, и от этих слов Илюсика бросило в дрожь.
Он осторожно выбрался из конюшни и побрел домой.
— Где ты был? Мало намаялся за день? Сию минуту спать! — приказала ему мать.
Илюсик лег, но сразу заснуть не мог. Он слышал, как вернулся отец, как молча беспокойно вздыхал. Но вскоре усталость взяла свое, и Илюсик заснул.
Сквозь сон он слышал, как отец несколько раз ночью вставал с постели и выходил из дома.
Проснувшись утром, он первым делом спросил:
— Ну, как лошадь, папа? Она уже отдохнула, начала есть?
Едва скрывая волнение, Авраам промолвил:
— Кажется, лучше…
Илюсик хотел встать и побежать в конюшню, но его не пустила мать:
— Рано еще, спи. Куда тебя несет?
Уловив момент, когда она вышла из дома, Илюсик побежал в конюшню. Как и вчера, лошадь стояла в стойле и была понурой. Когда мальчик к ней подошел, она обнюхала его и отвернула голову. Корм, который на ночь приготовил ей Авраам, лежал в корыте нетронутым.
«Неужели она так и не прикоснулась к нему? — подумал Илюсик. — Но ведь отец сказал, что ей легче. Он, наверное, видел, что лошадь ночью все-таки ела».
— А где папа? — спросил он у матери, вернувшись в дом.
— Ушел в синагогу, — ответила Зельда. — А зачем он тебе нужен?
— Наша лошадка, кажется, заболела, — сказал Илюсик.
— О господи, этого нам еще не хватало! Мы уже и так достаточно наказаны. Если бог есть на свете, он должен смилостивиться над нами, не допустить, чтобы на нас обрушилось еще одно несчастье.
— А услышит ли бог молитвы отца? Он же очень далеко…
— Кто знает, может быть, услышит.
Измученный бессонной ночью, с тяжелым сердцем пришел Авраам домой. По обычаю, он пожелал Зельде и детям доброй субботы. Но прежде чем сесть к столу, на котором стоял кое-как состряпанный чолнт, Авраам решил сходить в конюшню. Хотя Зельда и дети были голодны, они терпеливо ждали отца, чтобы вместе с ним приступить к субботней трапезе. Авраам вернулся из конюшни подавленный, пытаясь скрыть волнение. Зельда поняла, однако, что с лошадью неладно.
— Ну, как там наша кормилица? — спросила она.
— Ничего, только, видно, очень ослабла после вчерашнего… — уклончиво ответил Авраам.
— Почему ты скрываешь от меня беду? Думаешь, я не вижу, как ты маешься. На тебе ведь лица нет…
Авраам хотел как-то оправдаться, но не находил нужных слов.
Зельда начала упрекать мужа:
— Я же тебе говорила, что не надо было покупать эту клячу. Вот, наградил нас цыган добром. Всю жизнь будем его помнить…
Она хотела сказать, что еще, чего доброго, лошадь скоро сдохнет, но, посмотрев на бледное, полное печали лицо Авраама, вовремя сдержалась.
— Да, Зельда, лучше бы я сам вместо лошади впрягся в бричку…
— Перестань, Авраам, успокойся. Я погорячилась. Не думай ничего плохого, — начала утешать его Зельда. — Бог даст, лошадь поправится.
Авраам часто бегал в конюшню и то возвращался мрачный как ночь, то с улыбкой, надеясь, что лошадь скоро поправится. Прошло два дня, и Авраам совсем пал духом.
