Еще летом 1928 года археолог Н.И. Репников, занимавшийся раскопками в Эски-Кермене, недалеко от Бахчисарая, обнаружил следы большого поселения с остатками крепостной стены. Он предположил, что в VI–VIII вв. здесь был главный город крымских готов. Мнение о важной роли готов в раннесредневековой истории Европы вызвало интерес к находке за рубежом. Председатель Общества содействия германской науке Ф. Шмидт-Отт послал С.Ф. Платонову запрос о возможности совместной работы немецких и русских ученых по изучению готских древностей в Крыму[297]. Однако отдел научных учреждений при Совнаркоме СССР без каких-либо оснований запретил командировать в Берлин одного из сотрудников С.Ф. Платонова по Археографической комиссии, а официальное разрешение на участие немецких специалистов в раскопках пришло лишь спустя три месяца.
Огромная работа, которую вел С.Ф. Платонов, стала вызывать физическое переутомление. С весны 1929 года он исполнял обязанности Непременного секретаря Академии, летом в связи с отъездом в командировку вице-президента к ученому перешли разнообразные административно-хозяйственные обязанности. На небольшой срок управление Академии сосредоточилось в одних руках. Ученый переоценил свои возможности: каждый из постов был связан с немалой нагрузкой. В конце июля он серьезно заболел, а через месяц отправился на долечивание и отдых в Крым, где начинались археологические раскопки Эски-Кермена.
Официальные лозунги того времени призывали к наступлению на капиталистические элементы «по всему фронту». Знаменитое «Шахтинское дело» (1928) преподносилось в качестве урока, якобы свидетельствовавшего об объединении сил международной буржуазии и старой русской интеллигенции в борьбе против Советской власти. Началась проверка служащих всего государственного аппарата. В августе Наркомат рабоче-крестьянской инспекции приступил к «чистке» академических учреждений, причем основное внимание уделялось дореволюционной деятельности сотрудников. Списки предназначенных к увольнению пресса окрестила «парадом бывших». В основном «вычищали» гуманитариев, а главный удар наносился по подразделениям, которые возглавлял С.Ф. Платонов: Библиотеке Академии наук, Пушкинскому Дому, Археографической комиссии. Впрочем, ни одна газета не упомянула имени ученого. В конце лета правительственная комиссия прервала работу до второй половины октября.
В середине октября 1929 года несколько сотрудников Академии сообщили членам правительственной комиссии, что в Библиотеке Академии наук, Пушкинском Доме и Археографической комиссии «тайно» хранятся документы большого политического значения[298]. О находках сообщили в Москву, а председатель правительственной комиссии Ю.П. Фигатнер выступил с информацией в закрытой части Общего собрания Академии наук 30 октября. Среди найденных документов оказался запечатанный пакет с подлинниками актов отречения от престола императора Николая II и великого князя Михаила Александровича, бумаги Департамента полиции, Корпуса жандармов, Охранного отделения и другие.
Ю.П. Фигатнер обвинил С.Ф. Платонова в том, что вплоть до последнего времени тот позволял бывшему шефу жандармов В.Ф. Джунковскому работать с его личным архивом, который хранится в Пушкинском Доме. По требованию Ю.П. Фигатнера Общее собрание приняло заявление С.Ф. Платонова о сложении с себя обязанностей директора Пушкинского Дома[299]. Академику А.Е. Ферсману было поручено принять меры к всестороннему выяснению обстоятельств дела. В объяснительной записке С.Ф. Платонов рассказал о поступлении документов в академические учреждения. Их хранение там он обосновал постановлением Комиссии при ВЦИК по содействию работам АН СССР от 16 декабря 1926 года, согласно которому запрещалась передача кому бы то ни было архивных и музейных материалов из общесоюзных учреждений[300]. Это решение Президиум Академии рассматривал как обязательное правило, не допускавшее исключений. Ознакомившись с представленными документами, А.Е. Ферсман составил «Докладную записку по вопросу о хранении политических документов в АН». Его выводы сводились к тому, что Президиум не имел ясной картины о существующих фондах и не довел дело до конца. Вина С.Ф. Платонова, по его словам, сводилась к тому, что «вопрос был ошибочно поставлен в плоскость формальных взаимоотношений и споров с другими хранилищами, но не по существу хранившихся документов, их актуальности и важности». Учитывая постановление Совнаркома СССР, А.Е. Ферсман предложил С.Ф. Платонову уйти с занимаемых в Академии административных должностей. 8 ноября отставка была утверждена. Началась новая волна увольнений, которая затронула ближайших сотрудников и друзей С.Ф. Платонова. Обвинения в их адрес имели политический контекст. Состав правительственной комиссии также претерпел изменения: в нее вошли следователи Ленинградского ГПУ. С конца октября начались аресты.
