Йован Киш родом из Нови-Сада. Отец у него венгр, мать — хорватка, двоюродные братья — немцы. Киш в совершенстве владеет этими тремя языками.
Коменданту он привез в подарок бутыль домашней сливовицы. Жене его — духи в шикарном флаконе. Обоим детишкам — большущую коробку шоколада.
Такие жалкие подачки окупаются. Йован Киш это прекрасно понимает.
— Правила у вас прежние?
Киш каждый год наведывается в Будапешт.
— Все у нас по-прежнему, — отвечает комендант. — Впрочем, на вас никакие правила не распространяются. Вам, господин Киш, здесь все дозволено.
Йован Киш ухмыляется. Голубые фарфоровые глаза его безжизненны.
— Таких слов мне не говорите. А то вздумаю приударить за вашей почтенной женушкой.
Черноволосая женщина визгливо смеется. В ушах ее подрагивают золотые серьги-колечки. У коменданта от смеха колышется живот.
Оба они симпатизируют Йовану Кишу.
Киш принимает в мотеле душ. Затем у себя в каюте открывает банку консервированной ветчины. Режет кружками помидоры, огурцы, лук. Посыпает солью, заправляет уксусом и растительным маслом. Наливает себе большой стакан красного вина.
Сгущаются сумерки. На берегу загораются огоньки. Йован Киш долго наблюдает за набережной. Берет бинокль и тщательно обшаривает взглядом каждый дом. Под ивой целуется молодая пара.
Киш не обнаруживает ничего подозрительного. И все же нутром чует опасность.
Почему его обыскали на границе?
С последним стаканом вина он принимает снотворное. Вот уже двадцать лет он засыпает только со снотворным.
Киш закуривает сигарету. У противоположного берега ярко светится зеленый огонек буя, отмечающего границу судоходного фарватера.
В девять вечера Киш укладывается на двуспальной кушетке в каюте и забывается до утра, глубоким сном без сновидений.
Просыпается он оттого, что «Ласточка» пляшет на волнах. Рядом проходит большая баржа. С натугой тащит она свой груз против течения.
Уровень воды в Дунае высокий. Течение сильное. Волны играючи швыряют «Ласточку» вверх-вниз.
Йован Киш смотрит на корабельные часы. Времени — полдевятого. Он проспал почти двенадцать часов.
Киш потягивается так, что трещат суставы. Отшвыривает в сторону легкий ворсистый плед. Сбрасывает с себя шелковую пижаму. Распахивает люк на потолке. В каюту врываются солнечный свет и запахи реки.
Ртутный столбик барометра поднялся на один миллиметр. Влажность — тридцать четыре процента. Погода обещает быть безветренной и жаркой.
Йован Киш заваривает чай и пьет его без сахара, чуть забелив сливками.
Прихлебывая обжигающий напиток, он не сводит глаз с полоски берега. Прощупывает взглядом каждый дом.
Ничего подозрительного, как и с вечера.
Впрочем, на другое он и не рассчитывал.
Облачившись в тренировочный костюм и кроссовки, Киш делает трехкилометровую пробежку вдоль берега. Проверяет сердце. Биение пульса не участилось.
Киш принимает душ. Жарит себе яичницу на сале и ест ее с маринованным перцем.
Затем одалживает у коменданта его неказистую «шкоду». Ему приходится дважды обернуться до бензоколонки и обратно. Бак «Ласточки» вмещает триста литров.
Дорогой он время от времени посматривает в зеркало заднего вида. Слежки за ним не ведется — это уж точно.
По возвращении на судно он убирает постель и моет посуду. Затем минут десять изучает судоходную карту.
Киш направляет «Ласточку» в тот рукав Дуная, что примыкает к Сентэндре. Оба рычага скорости выжимает вперед до отказа. Лодка подскакивает на гребне волны. Прибор показывает четыре с половиной тысячи оборотов. Корпус лодки сотрясается от напряжения. Два таких мощных мотора — многовато для семиметрового суденышка. Но Йован Киш так и проектировал «Ласточку». Полицейским моторкам за ней не угнаться.
По дороге попадается каноэ и несколько байдарок. Рыболовов — ни единого. Стоитч начало июля. Рыболовный сезон еще не начался.
Церковные шпили Сентэндре, как пухлые указующие персты, вздымаются над невысокими домами. Городок напоминает сдобную булочку — такой же пышный и ароматный.
Йован Киш любит этот построенный на холме город. Он медленно проплывает вдоль высокого выложенного камнем берега.
По мере того как церковные шпили уходят назад, берег становится ниже. Киш всматривается в карту. Отводная дамба вдается в Дунай под прямым углом. В десяти метрах от конца ее — красный буй.
