Сегодня Сюзанна была особенно цинична. Свен пробормотал:
— Девочка моя, я не понимаю, как это случилось. Вы же были так счастливы вместе, никогда не ссорились… мне казалось, он любит тебя больше, чем ты его, и очень привязан к детям. Я и представить не мог, что он может так с тобой поступить.
Сюзанна ничего не отвечала. Принесли еду. Было пресновато, но вкусно.
Я не стала говорить, что всегда считала Йенса ничтожеством, и попыталась подбодрить дочь: она умница и настоящая красавица, на работе у нее все хорошо, она отличная хозяйка и замечательная мать, чудесная подруга, а еще у нее безупречный вкус — выглядит она всегда очень стильно.
— Ты знаешь, что я люблю тебя, что мы тебя любим, — сказала я, — и всегда готовы помочь с детьми и вообще, в чем понадобится.
Сюзанна отложила вилку, взглянула на салат с креветками и сглотнула. Потом сердито посмотрела на меня:
— Любим, любим, любим… Да, мама, я знаю, ты меня любишь, ты говорила это миллион раз, и это действительно так. Но иногда… иногда мне кажется, что ты душишь меня этой любовью. И это доводит меня до белого каления! В детстве я делала, что хотела, а ты всегда просила у меня прощения. Это меня ужасно бесило. Ты извинялась за каждый пустяк. И всегда была выдержанна, и делала для меня все. И тем не менее… мне часто казалось, что тебя нет рядом. Несмотря на это вечное, удушающее «я люблю тебя», «прости меня», «я всегда рядом», у меня создавалось ощущение, что в тебе живут два человека. Один говорит мне эти слова, а другой молча смотрит в сторону. Я так и не смогла тебя понять.
Я, не поднимая глаз, проглотила кусочек рыбы. Я не была готова к такому серьезному разговору. Но Сюзанну это не смутило. Она продолжала говорить, не переставая есть салат, и соус капал ей на платье.
— Однажды, не помню точно когда, я вела себя плохо. Очень плохо. Я тебя провоцировала. Кажется, я должна была прибрать у себя в комнате, но не сделала этого. Я хотела увидеть твою реакцию. Ты несколько раз мягко попросила меня навести порядок, а я отвечала все грубее и грубее, и тогда я наконец увидела тебя другой. Ты взорвалась. Схватила меня за плечи, стала трясти и кричать! Ты кричала, что я должна сделать то, что ты велела, что я должна тебя уважать: «Делай, что сказано! Ты должна меня слушаться! Не смей ухмыляться! Смотри мне в глаза!». Ты орала на меня и не могла остановиться. И знаешь, что, мама, я тогда подумала: «Ну наконец-то! Наконец. Наконец я вижу тебя настоящую. Наконец-то ты на меня кричишь. Наконец-то у меня нормальная мать, как у всех других детей». Но…
Сюзанна замолчала и сделала глоток вина. Свен сосредоточенно жевал мясо, делая вид, что полностью поглощен едой, а у меня рыба встала поперек горла. Я сделала вид, что выплевываю кости, и выплюнула весь кусок в салфетку. Отпила вина.
— …Но что сделала ты? — добивала меня Сюзанна. — Часом позже ты пришла ко мне и умоляла простить тебя. И снова это «Я люблю тебя, я люблю тебя», словно прибавляешь звук у радио. И тогда во мне что-то умерло. Я больше не отваживалась делать гадости, потому что все мои попытки ты убивала своей любовью. Иногда мне кажется, что именно поэтому у нас с Йенсом ничего не получилось. Каждый раз, когда мне хотелось закатить ему скандал, наорать на него, выругаться, я думала, что в этом нет никакого смысла, потому что в ответ получаешь только любовь, которая, словно подушка, затыкает тебе нос и рот, не давая дышать. И я молчала. Я ничего не говорила. И чем все кончилось?..
Мы со Свеном молчали. Я гадала, что из сказанного Сюзанной дошло до Свена, что он об этом думает и сколько слов из ежедневного мужского запаса у него еще осталось.
— Кончилось тем, что он ушел к женщине старше меня. — Сюзанна с размаху поставила бокал на стол. — Он говорит, что она, по крайней мере, не боится выражать свое мнение, не боится с ним ссориться. У нее есть недостатки, но она и не пытается быть идеальной, и с ней ему комфортнее. Мой муж бросил меня, потому что я была недостаточно сварлива, и это твоя вина, мама. Это ты отучила меня выяснять отношения. А ведь когда-то я умела закатывать скандалы. Я не боялась это делать!
