Помню, Саша Краснухин однажды заметил:
— Боюсь за этих ребят. Отчаянный риск до хорошего не доведет, надо бы как-то сдержать их.
Но сдержать не удавалось. Враг упорно рвался к Москве, работать приходилось с большим напряжением — бомбить аэродромы, станции, мосты, железнодорожные перегоны. После того как в один из вылетов Псарев и Лабонин на бреющем полёте обстреляли колонну автомашин и привезли десятки пробоин, друзья крупно поговорили с ними. Однако на следующий день некоторые экипажи были свидетелями действий какого-то самолета, который носился вдоль эшелонов на станции Сычевка и обстреливал их из турельного пулемета. В этот день Псарев и Лабонин не вернулись с задания…
Подвержен был азарту и командир первой эскадрильи капитан Р. М. Оржеховский. Летал он с большим рвением и буквально пьянел от азарта. В разговоре часто повторял: «В случае чего — будем действовать по-гастелловски».
Вскоре он также не вернулся с боевого задания, и я больше чем уверен, что он поступил именно по-гастелловски.
К такому нельзя привыкнуть, хотя почти ежедневно из полета кто-то не возвращался. Прилетишь, бывало, с задания — кого-то нет. Ну, думаешь, задержался немного. А ночью проснешься, заглянешь в комнату этих товарищей, а койки пустые…
Тяжело вспоминать об этом, очень тяжело и горько.
Разгром, который гитлеровцы потерпели под Москвой, был их первым крупным поражением во второй мировой войне.
Результаты битвы за Москву особенно хорошо видны были с воздуха. Громадная территория в районе Димитрова, Клина, Солнечногорска была усеяна разбитой или исправной, но брошенной немцами техникой: танками, орудиями, автомашинами. Тем не менее враг был еще очень силен. Он подтягивал большие силы, перебрасывая свежие дивизии из Западной Европы. Но и мы стали сильнее. Наша авиация становилась всё более и более организованной и боеспособной и наносила чувствительные удары по врагу.
24 января 1942 года мы получили задание разгромить технику противника на витебском аэродроме. Стало известно, что фашисты готовят массированный удар по Москве с ряда аэродромов. Разбомбить тыловой аэродром противника днем, в безоблачную погоду, летя строем, — задача очень сложная.
На эту операцию была снаряжена девятка самолетов, которую возглавлял Герой Советского Союза А. И. Молодчий. В нее входило и наше звено: Краснухин, Псарев и мой экипаж. Чтобы нас не обнаружил противник, лететь решили на малой высоте, оставляя в стороне крупные населенные пункты. В общем, скрытность и внезапность налета — он проводился строем — зависели от искусства Молодчего и его штурмана Куликова, прекрасного знатока своего дела.
К цели подошли незамеченными, миновали ее и сделали заход со стороны солнца. Налет был настолько внезапным, что гитлеровцы не успели сделать ни одного выстрела. На следующий день мы узнали из газет, что нанесли ощутимый урон живой силе и технике противника.
Вся наша девятка благополучно вернулась на свой аэродром. Это был смелый и удачный полет, и я был очень рад, что в числе других удостоился чести участвовать в нем.
Массированный налет авиации противника на Москву не состоялся ни в тот, ни в последующие дни. Разумеется, это не только наша заслуга, но несомненно, что и девятка самолетов под командованием А. И. Молод — чего в какой-то мере помогла советскому командованию сорвать замысел врага.
Полеты днем производились в основном на небольшие расстояния. Мы бомбили фашистов в районе Гжатска, Колодни, Ржева, Зубцова, Сычевки, Ярцева и других населенных пунктов. Однако обстановка требовала поражения более глубокого тыла противника. Летать же на наших самолетах днем на большие расстояния было очень рискованно. ИЛ-4 — один из самых распространенных в те годы бомбардировщиков нашей авиации — отличался выносливостью, надежностью, но не обладал достаточной скоростью, был к тому же слабо вооружен. Это делало его уязвимым при встрече с истребителями противника.
С середины января до середины февраля я совершил двадцать боевых вылетов, и почти после каждого приходилось латать пробоины в самолете.
Одно время мы достигли договоренности с командованием наших истребительных частей относительно сопровождения, но это мало что дало. У истребителей прикрытия не хватало горючего, с полпути они поворачивали обратно, а нас встречали «мессершмитты»…
