Но не одни только радостные известия узнавались из переписки с однополчанами. Приходили вести и о тех, кто пал смертью храбрых.
Сложил свою голову молодой, но опытный в делах авиации, всеми нами уважаемый политработник майор А. Я. Соломко, награжденный орденом Ленина и другими правительственными наградами. В 1944 году при выполнении боевого задания он был сбит. Большую боль в душе оставило известие о трагической гибели при исполнении задания уже в мирное время Героя Советского Союза Дмитрия Васильевича Чумаченко, ветерана нашего полка, неутомимого боевого летчика…
Да пребудут имена павших вечно в наших сердцах и в памяти народной!
Поезд плавно тронулся с места и, набрав скорость, дробно застучал колесами на стыках рельсов. Мы с женой едем на встречу ветеранов бывших 2-го и 16-го гвардейских полков бывшей 1-й гвардейской дивизии авиации дальнего действия. Встреча приурочена к 25-летию Победы. Её организовали энтузиасты дивизии П. В. Григорьев, Ю. П. Павлов и неутомимый наш бывший комсорг 3-й эскадрильи, большой следопыт М. И. Цибизов.
Незадолго до отъезда я неожиданно получил письмо от Владимира Шабунина, боевого летчика моей эскадрильи. С тех пор, как он не вернулся с боевого задания, я ничего о нем не знал. И теперь он с женой встретит нас на вокзале.
Вот и Москва. Поезд мягко подходит к перрону. Тепло по-летнему. Толпы встречающих запрудили перрон. Я стою у окна и всматриваюсь в лица встречающих. Володя! Плотный, коренастый, такой же подтянутый, только возмужалый, раздавшийся в плечах, в летной форме гражданского летчика стоял Владимир Павлович с женой Ольгой Васильевной и уже показывал ей на меня.
На старенькой Володиной автомашине едем к нему домой в Люберцы.
Двадцать пять лет я не видел Москвы. Какая она стала красивая, нарядная! Проезжая по Ленинскому проспекту, через новый Арбат с его красивыми высотными зданиями, я вспоминал Москву сорок первого года — со стальными ежами на улицах, с бумажными крестами на стёклах окон, Москву, затемненную ночами, сражавшуюся, с зенитными пушками на земле и аэростатами заграждения в небе. Москва, Москва… Сколько ты пережила за свою многовековую историю, а всё хорошеешь.
Выехали за город, и на мгновение показалось, что не было этих двадцати пяти лет, прожитых после войны, что едем мы на подмосковный аэродром, как часто бывало в войну, что сегодня в ночь предстоит вылет на боевое задание, благо погода летная… Я поднял глаза к небу. Вдали пролетал самолет ТУ-104 — это вернуло меня к действительности. Четверть века прошло, а в памяти всё будто только вчера…
Дав нам отдохнуть с дороги, Володя повез нас смотреть столицу. Прежде всего, конечно, побывали в Мавзолее В. И. Ленина и у могилы Неизвестного солдата, Вечный огонь которой напоминает всем живым о тех, кто ценой своей жизни отстоял независимость нашей Родины в суровые годы войны. Большое впечатление произвели на нас новые проспекты, архитектурные ансамбли.
Потом я позвонил Александру Краснухину на работу в одно из управлений Министерства гражданской авиации. Мы хоть и переписывались, но друг друга не видели с 1946 года.
Он попросил меня и Шабунина, не теряя времени, прийти к нему с нашими женами.
Александр встретил нас в коридоре. Такой же стройный, подтянутый. Но годы свое берут. Поседел мой друг, постарел, две серьезные операции перенес, однако по-прежнему продолжает трудиться.
Мы сели рядом на диван, как сиживали когда-то, рассматривали друг друга, вспоминали о боевых друзьях, говорили о предстоящей встрече.
— Есть у меня какое-нибудь сходство с Александром Михайловичем? — спросил я у Шабуниных.
— Да вроде бы что-то есть, — отвечают, — но — мало.
— А в молодости мы были двойниками.
Мы посмеялись немного, потом я объяснил Шабунину:
— Александр Михайлович не только мой боевой друг, но и крестный. В свой первый боевой вылет я шел с ним как ведомый, с ним получил свое боевое крещение, помнишь, Саша?
— Да вроде что-то припоминаю.
Саша пригласил нас навестить его семью, условились о времени и распрощались.
Теперь все мысли были о завтрашнем дне. Завтра предстоит встреча ветеранов.
