— И Джерри не возражал относительно наследства? — поинтересовался Питер.
— О нет. Он не считал Дениса большой находкой — как бы я хотела, чтобы Джералд не был таким вульгарным, таким прямолинейным в этом ранневикторианском духе. Но после Георга, заявил он, ему остается лишь благодарить небо, что мой выбор не пал на нечто еще худшее.
— Запишите это, Чарлз, — сказал Уимзи.
— И сначала все казалось замечательным, но, по мере того как развивались события, настроение у меня все больше ухудшалось. Меня охватила какая-то тревога. Денис был таким невероятно замкнутым. Конечно, я хотела, чтобы меня все оставили в покое, но… иногда мне становилось по-настоящему страшно! Нет, он был вежлив. Даже когда он терял рассудок и его охватывала страсть — что случалось не часто, — он был абсолютно корректен. Почти противоестественно. Как в этих странных французских романах, знаешь, Питер: безумная страсть, но полностью лишенная личного начала.
— Чарлз, старик! — воскликнул лорд Питер.
— М-м?..
— Это важно. Вы понимаете, о чем это говорит?
— Нет.
— Ну, не важно. Валяй дальше, Полли.
— У тебя не болит от меня голова?
— Дьявольски, но мне это нравится. Пожалуйста, продолжай. Я не нежная лилия. Мне действительно страшно интересно. Мне и за неделю не удалось столько раскопать, сколько ты сейчас рассказала.
— Правда? — Мэри взглянула на Питера — в ее взгляде не осталось и следа враждебности. — Я думала, ты никогда не сможешь этого понять.
— О Господи! — воскликнул Питер. — Отчего же?
Мэри покачала головой.
— В общем, все это время мы переписывались с Георгом, и вдруг в начале месяца от него приходит письмо, в котором он сообщает, что возвращается из Германии и получает работу в «Ударе грома» — это еженедельник социалистов — с начальным жалованьем четыре фунта в неделю и не соглашусь ли я бросить этих капиталистов, переехать к нему и стать честной трудящейся женщиной. Он сможет обеспечить меня должностью секретарши. Я буду печатать на машинке, помогать ему, и мы будем вместе писать статьи. Поэтому он надеется, мы будем получать шесть-семь фунтов в неделю, на что можно жить припеваючи. С каждым днем перспектива жизни с Денисом пугала меня все больше и больше. Поэтому я согласилась. Но я знала, что это вызовет страшную ссору с Джералдом. К тому же мне действительно было стыдно — о помолвке было объявлено, о ней столько говорилось, и все меня уговаривали. К тому же Денис мог сильно испортить жизнь Джералду — он был из таких людей. Поэтому мы решили бежать и заключить брак, чтобы избежать всяких неприятностей.
— Понятно, — откликнулся Питер. — К тому же и в газетах это выглядело бы выгодно, а? «Дочь пэра выходит замуж за социалиста: романтическое бегство на мотоцикле. «Шесть фунтов в неделю — этого достаточно», — говорит ее светлость».
— Какая ты свинья! — воскликнула Мэри.
— Прекрасно! — ответил Питер. — Я понял. Значит, все было организовано так, чтобы романтичный Гойлс похитил тебя из Ридлсдейла — но почему из Ридлсдейла? Гораздо проще это было бы сделать в Лондоне или Денвере.
— Нет. По той простой причине, что он должен был ехать на север. Если бы он остался в городе, об этом всем было бы известно… как бы там ни было, мы не хотели откладывать.
— Ну хорошо, а почему в такой несусветный час — в три ночи?
— У него была встреча в среду вечером в Норталлертоне. Он собирался забрать меня по пути, отвезти в город и сразу заключить брак по особому разрешению. Времени у нас было в обрез, так как на следующий день Георг должен был быть на службе.
— Понятно. Теперь я продолжу, а ты меня остановишь, если я ошибусь. В среду вечером ты поднялась к себе в половине десятого. Сложила чемодан. Ты… ты не подумала написать письмо для безутешных друзей и родственников?
— Да, я написала. Но…
— Естественно. Потом, я думаю, ты легла, по крайней мере, откинула одеяло и смяла постель.
— Да. Я прилегла. И хорошо, что я это сделала, учитывая то, что последовало потом…
— Верно. Ночью у тебя не было бы времени смять постель, и об этом так или иначе стало бы известно. Кстати, Паркер, когда Мэри вчера исповедовалась вам в своих грехах, вы делали записи?
