Мужчина несколько мгновений изучающе смотрел на него, после чего ответил:
— Миста Граймторп.
— Неужто? — воскликнул лорд Питер. — Подумать только! Он-то мне и нужен. Настоящий фермер, а? Куда бы я ни приезжал, я повсюду слышу о мистере Граймторпе. «Масло лучшее у Граймторпа», «Граймторповы овчины не рвутся без причины», «У Граймторпа ветчина тает на зубах сама», «Для ирландского рагу купи у Граймторпа ногу», «От Граймторповой свинины станешь молодцом мужчиной». Всю жизнь мечтал увидеть мистера Граймторпа воочию. А вы, я полагаю, его верный оруженосец и правая рука. Вскочив с постели поутру, вы доите коров в хлеву. Когда густеет мрак ночной, вы гоните овец домой. И перед сном, в кругу родных, ведете речь о днях былых! Восхитительная жизнь, хотя, возможно, и однообразная, особенно зимой. Позвольте же мне пожать вашу честную руку.
То ли собеседника лорда Питера тронула его лирическая вспышка, то ли сумеречный свет был еще слишком ярок, чтобы скрыть металлический набалдашник трости лорда Питера, — как бы то ни было, он слегка отодвинулся от ворот.
— Огромное спасибо, приятель, — произнес лорд Питер, поспешно входя. — Я так понял, что мистер Граймторп дома?
Уимзи уже успел пройти с десяток ярдов по мощеной дорожке к дому, когда мужчина, не оборачиваясь, окликнул его:
— Миста!
— Да, старина, — возвращаясь, приветливо отозвался Питер.
— Как бы он пса не спустил на вас.
— Что вы говорите?! — воскликнул Питер. — Верный пес приветствует возвращение блудного сына. Сцена семейного счастья. «Мой возлюбленный, давным-давно потерянный сын!» Слезы, и речи, и пиво по кругу. Воспоминания у старого очага до первых петухов и копченые окорока — украшение пирушки. («Боюсь, они уже попили чай», — добавил он про себя.)
Чем ближе лорд Питер подходил к дверям дома, тем лучше становилось у него настроение. Ему не терпелось поскорее встретиться с хозяином. Его страсть к расследованию при ином воспитании и образе мыслей могла бы вылиться в употребление гашиша — такое возбуждающее действие она на него оказывала, когда жизнь представлялась тленом и прахом. Он ничего не ожидал от обитателей Граймеровой Норы, а если бы ожидал, то наверняка мог бы получить все сведения от мрачного привратника после предъявления ему разумного количества казначейских билетов. Паркер бы так и поступил: он получал жалованье за расследование и ни за что иное, и ни его врожденные способности, ни образование (средняя школа в Бэрроу) не могли заставить его свернуть со следа под влиянием неуправляемого воображения. Зато лорду Питеру мир представлялся увлекательным лабиринтом различных сюжетов. Он был признанным знатоком пяти или шести языков, музыкантом, специалистом в области токсикологии, коллекционером редких изданий, эксцентричным светским львом и знаменитым сенсуалистом. По воскресеньям в половине первого дня в цилиндре и сюртуке он прогуливался по Гайд-парку, читая «Новости планеты». Его страсть к неизведанному заставляла его выискивать загадочные памфлеты в Британском музее, распутывать волнующие биографии сборщиков налогов и даже расследовать, куда ведут сточные трубы в его собственном доме. Не удивительно, что загадочный йоркширский фермер, имеющий обыкновение спускать собак на своих гостей, настоятельно требовал личного знакомства с ним. Результаты были непредсказуемы.
Поскольку его первые призывы остались без внимания, лорд Питер постучал снова. На этот раз за дверью явно послышалось движение, и несомненно мужской голос окликнул:
— Ну входи, что ли, черт бы тебя побрал! — последние слова были сопровождены грохотом не то какого-то упавшего, не то специально брошенного предмета.
Дверь неожиданно открыла маленькая девочка лет семи, темноволосая и очень красивая. Она потирала руку как от ушиба. Она нерешительно замерла на пороге, пока из дома не раздался тот же нетерпеливый голос:
— Ну кто там?
— Добрый вечер, — произнес Уимзи, снимая шляпу. — Надеюсь, вы извините, что я так, без приглашения. Я живу в охотничьем доме.
— Ну и что из этого? — донесся из дома голос. Поверх головы девочки Уимзи разглядел силуэт крупного мужчины, который курил, сидя у камина.
