Милорды, ничто в этом патетическом письме так не трогает и одновременно так не ужасает, как признание: «Я знал, что рано или поздно ты мне изменишь». В течение всего времени своего кажущегося счастья он знал как нельзя лучше, что дом его построен на песке. С первой же встречи она начала лгать ему, и он знал это, и тем не менее, это знание было бессильно ослабить путы его роковой страсти. Если кто-нибудь из вас, милорды, переживал такую непреодолимую, я бы сказал, предопределенную силу любви, пусть ваш опыт объяснит вам эту ситуацию — он сделает это лучше, чем мои скромные слова. Великий французский поэт и великий английский поэт выразили это в нескольких строках. Расин сказал о таком чувстве:
C’est Venus tout entiere a sa proie attachee
[50] .
А Шекспир отчаянное упрямство своего любовника выразил в двух жалостных строках:
И коль любовь моя клянется, что верна,
Я верю ей, хоть лживы те слова.
Милорды, Денис Каткарт мертв, и не нам осуждать его. Мы можем лишь понять и пожалеть его.
Милорды, нет нужды перечислять вам подробно все стадии падения, которые, к несчастью, пережил этот солдат и джентльмен. Вы всё слышали из уст мсье дю Буа-Гоби Удена, в дополнение к чему прозвучали последние бесплодные слова позора и раскаяния самого пострадавшего. Вы знаете, как он играл: сначала честно, потом бесчестно. Вы знаете, откуда он брал крупные суммы денег, таинственные нерегулярные поступления наличными, которыми он затыкал свой банковский счет, постоянно находившийся на грани краха. Не будем, милорды, и слишком строго судить ту женщину. Согласно своим представлениям, она вела себя с ним честно. Ей приходилось учитывать и свои интересы. Она могла дарить ему свою красоту, страсть, расположение и относительную верность до тех пор, пока он мог оплачивать их. Как только он не смог платить, она сочла разумным изменить свое положение. Каткарт это понимал. Не мытьем, так катаньем ему нужны были деньги. И так в своем неизбежном падении он достиг финальной стадии бесчестья.
Именно в это время, милорды, Денис Каткарт и появляется в жизни моего благородного клиента и его сестры. С этого момента и начинаются все сложности, приведшие к трагедии четырнадцатого октября, которую мы на этом достойном историческом собрании и собрались разгадать.
Около полутора лет тому назад Каткарт, судорожно ищущий безопасного источника доходов, встречается с герцогом Денверским, отец которого много лет назад был дружен с отцом Каткарта. Знакомство начало углубляться, и Каткарт был представлен мисс Мэри Уимзи, которая в это время (как она сама откровенно поведала нам) оказалась «не у дел» и в подавленном состоянии в результате разрыва со своим женихом, мистером Гойлсом. Мисс Мэри, испытывая потребность в самостоятельности, принимает Дениса Каткарта с учетом, что ей будет предоставлена свобода и она будет жить как ей нравится при минимальном его вмешательстве. Что касается целей Каткарта, мы слышали его собственный горький комментарий, впечатление от которого не исправят никакие мои слова:
«Я докатился до того, что собирался содержать любовницу на деньги жены».
Так развивались события до октября. Теперь Каткарт вынужден был большую часть времени проводить в Англии со своей невестой, оставляя Симону Вондераа без надзора на улице Клебер. Похоже, до определенного момента он чувствует себя довольно спокойно; единственная неприятность заключается в том, что мисс Мэри, движимая естественным нежеланием отдавать себя в руки нелюбимому человеку, оттягивает назначение даты свадьбы. Денег он тратит меньше, чем на улице Клебер, но расходы на костюмы, развлечения и прочее не уменьшаются. А тем временем американский миллионер мистер Корнелиус ван Хампердинк встречается с Симоной на бегах, потом в Опере и наконец в квартире Дениса Каткарта.
Мисс Мэри же начинает испытывать все большую неловкость в связи со своей помолвкой. И в этот критический момент мистер Гойлс неожиданно получает место, скромное, но гарантированное, которое дает ему возможность содержать жену. Мисс Мэри принимает решение. Она решает бежать с мистером Гойлсом, и, по невероятному стечению обстоятельств, они договариваются на три часа ночи четырнадцатого октября.
