Под горой Гедимина - страница 20

— Ни! — Девочка мотнула головой. — Свидания только по вторникам.

Она повернулась и зашлёпала босыми пятками по двору. Миша растерялся и стал изо всех сил дёргать калитку.

— Открой! Открой! Я здесь живу! Девочка оглянулась, прищурилась и махнула рукой:

— Ни… Я не видела.

Миша сказал:

— Да ведь тут мой папа начальник.

Девочка вдруг погрозила пальцем:

— Ой, ни, у начальников детей нима. Я не видела.

— Как же ты могла видеть, когда мы только вчера прилетели! — И Миша снова начал барабанить в ворота.

Девочка закричала:

— Дядя Корней!

Откуда-то донёсся низкий, глухой голос:

— Чую!

Из-за угла показался сторож госпиталя. Он был уже старый. На его широкой груди блестел старинный, ещё с той войны, георгиевский крест на засаленной полосатой ленточке. Волоча за собой метлу, он подошёл к воротам:

— Что за шум, а драки нет?

— Да вот, — показала девочка на Мишу, — стучат! Прямо ворота хочут поломать.

Дядя Корней расправил толстые усы:

— Кто это тут надумал ворота ломать?

— Мне к папе надо, — сказал Миша, — а она меня не пускает.

— И правильно, сынок. Свидания у нас по вторникам.

— Да какие ж тут свидания! — вскричал Миша. — Мой папа тут начальник — майор Денисьев. Я его сын.

— Сын? — Седые косматые брови дяди Корнея полезли вверх. — А я вроде не примечал у нашего началь…

— Да мы только вчера прилетели из Москвы, — перебил Миша, — а потом я долго спал…

— А!.. — протянул дядя Корней. — Что ж ты сразу не сказал! Из Москвы, стало быть? Заходи, сынок, заходи.

Тяжёлая калитка со скрежетом открылась, и Миша наконец проник во двор.

— Заходи, заходи, — повторял дядя Корней. — Вот оно какая штука! А я и не знал… Стало быть, начальник мне не докладывал…

Миша пошёл наискось через двор. Худенькая девочка, дёргая себя за концы платка, побежала за ним:

— Мальчик! А мальчик!

— Что?

— Мальчик, а вы вправду из Москвы, да?

— А то нет! — хмуро ответил Миша и, не глядя на эту девчонку, зашагал к белому флигельку.

Когда Миша на другой день рано утром вышел на крылечко, его окликнули:

— Мальчик!

Миша оглянулся. Внизу, на щербатой ступеньке, сидела вчерашняя девочка. Она одёрнула на острых коленках старое клетчатое платьишко и тихо сказала:

— А я жду, жду…

— Кого? — спросил Миша. Девочка опустила голову:

— Тебя.

Миша удивился:

— Зачем?

Девочка молчала.

Миша постоял на крылечке, потом спрыгнул наземь и стал рядом с девочкой:

— Постучала бы в ставень, вот сюда, я бы вышел.

Девочка подняла на Мишу глаза и всплеснула руками:

— Ой, да разве ж я посмею?

— А вчера так посмела меня не пускать?

Девочка вскочила и быстро-быстро заговорила:

— Ой, я ж не знала! Кабы я знала, я бы ворота во как распахнула бы! — Она широко развела худенькими руками. — Во как!

Потом она несмело дотронулась до Мишиного плеча:

— Мальчик, а вы правда из Москвы, да?

— Правда!

— А мне не верится…

Миша засмеялся:

— Что ты! Я правда из Москвы. Честное ленинское, если не веришь.

— Ленинское?.. — Девочка медленно повторила это слово, точно вслушиваясь в него. — Ленинское — значит, правда. А какая она, Москва, какая? Правда, там везде золотые крыши, а под землёй золотые комнатки?

«Странная девочка», — подумал Миша и сказал:

— Я что-то не замечал.

— Нет, правда, правда! — упрямо повторила девочка. — Мне в тюрьме одна тётенька рассказывала.

— А ты… была в тюрьме? Разве маленькие бывают в тюрьме? — спросил Миша.

— Бывают, — мотнула девочка головой. — Только я не маленькая, я только с виду маленькая… Тётенька говорила: в Москве под землёй золотые комнатки…

Миша сел на ступеньку рядом с девочкой:

— А как тебя зовут?

— Онуте, — ответила девочка, поджимая, сколько можно было, босые ноги под ступеньку, — а по-русски Аннушка. А когда буду большая, будут звать Она. Я у дяденьки Корнея живу. — Она показала на сторожку у ворот: — Там…

Миша посмотрел на маленькую, в одно оконце, сторожку:

— Значит, он тебе не папа?

— Ни! Моего папы нету. Его нету…

— Значит, он твой дедушка?

— Ни… Мы раньше не здесь жили, мы раньше там жили.

— Где?

— Там, на Зверинце…

Онуте помолчала и опять осторожно коснулась Мишиного плеча:

— А тебя звать Миколас, да?

— Меня Мишей зовут.

— То всё равно, что Миколас. А моего папу тоже звали Миколас. — Она вскочила, оправила на себе платье: — А я сейчас туда пойду…