Первого звали Пабло, и был он фотограф (его все так и звали «Пабло», а имени в паспорте не знал никто). Пабло был послан ко мне одним журналом, им требовался мой портрет. Результат случился такой, что, когда Пабло показал снимки, моя жена погналась за ним с туфлей в руке, пытаясь попасть каблуком в самое ценное, что у Пабло имелось, то есть в объектив. Он тогда ужасно фотографировал, правда. Но через день позвонил и, по-щенячьи поскуливая, попросился в ученики, сказав, что готов ночевать на коврике у двери и таскать в зубах мою сумку.
Никакие девичьи влюбленности, так не действуют на взрослого мужчину, как появление преданного ученика. Я свел Пабло со знакомыми фотографами, а главное, заставлял снимать с утра до вечера, а потом отснятое беспощадно ругал. Пабло дулся, кричал, что мне хорошо, у меня квартира, машина, я объездил весь мир, а у него ничегошеньки, лишь мотоцикл. А я снова заставлял снимать, и снова ругал, и он порой, когда не дулся, катал меня на мотоцикле на скорости километров 200 в час. По Москве. Сильные, надо сказать, ощущения – в том смысле, что ощущений не остается вообще. Только покорность судьбе.
А через год Ольга Свиблова ему сделала персональную выставку в ГУМе: снимки клубных тусовщиков, нарочито помещенных на византийски пышный фон. А потом провел потрясающую ночную съемку футболистов на фоне полуразвалившихся статуй футболистов – бог его знает, в какие парках он этих одноногих, полуруких монстров раскопал. А потом Пабло купил себе спортивное чудовище «Лансер Эволюшн IV» – и я понял, что всё: кораблик плывет без буксира. И только время от времени узнавал: Пабло купил фирму, Пабло открыл кафе…
Второго ученика звали Никитой, и он был экономист, выпускник вуза, начитавшийся моих статей. Я его понимал: сам в свое время, начитавшись статей Валерия Аграновского, напросился на знакомство. А в другой раз, начитавшись стихов Давида Самойлова, приехал к нему в Пярну, как ходок к Ленину. И до сих пор дико благодарен, что они со мной соглашались возиться.
Так вот, у Никиты были те же проблемы, что и у Пабло – неприкаянность, бедность и желание завоевать мир, и он жаждал совета, – где искать работу? Как искать? Я помог ему написать резюме, объяснил особенности устройства больших компаний (я знал), подбросил для чтения книг (и Фергюсона с «Восхождением денег», и «Фрикономику»), посоветовал, как вести на собеседовании. В итоге его взял в отдел продаж мировой гигант. Он хныкал, что работает за мизерные деньги. Я в ответ орал. Но через какое-то время он приехал на собственной подержанной иномарочке и пригласил в ресторан: получил продвижение. А потом он приезжал уже на огромном «джипе», с сумкой Hermes в руках, внутри которой лежал новенький IPad. А последний раз мы встретились в ЦУМе – не знаю, бывали ль вы в этом храме гламура в будни, когда там только продавцы, рубашки по 80 тысяч рублей да гулкая пустота? Я чувство такой пустоты помню по ноябрю 1982-го, когда умер Брежнев, и центр Москвы был перекрыт, и там абсолютно никого не было, кроме меня и стоявших через каждые 200 метров автоматчиков, ноги на ширине плеч, руки на затворе – шаги гулко отдавались по Тверской… Так вот, встреча эта потрясла меня тем, что Никите в ЦУМе не просто улыбались, но кивали – он тут был свой. М-да…
Ну, а теперь, чтобы описанное не выглядело рекламой наставнических услуг, я должен сообщить следующее. И Пабло, и Никита проделали свой стремительный, ракетой, путь к достатку вовсе не благодаря моим советам или своему упорству.
Пабло разбогател на льстивых съемках корпоративных вечеринок: от 600 евро за одну вечеринку, и если постараться, то можно успеть отснять две. Он втирался в доверие к тем, кто отвечает за корпоративы – щенок, готов спать на коврике, портфель носить! – и быстро сообразил, что должен являть собой на вечеринке праздничный элемент, и всем нравиться, и всех знать, а дальше уже пошло-поехало, живет такой парень. Кролик разбогател.
А Никита поднялся, потому что в какой-то момент понял, что российские продажи его гиганта строятся не столько на маркетинговых секретах, сколько на откатах. «Продавцу экономическое образование вообще не нужно, – сказал он мне, – ему нужен длинный язык, прилипчивость, обаяние, а главное, понимание, кому и сколько можно откатить. Помнишь, ты мне рассказывал про СССР – тут все то же самое, все на связях. А книги твои я читаю для развлечения».
