К исходу четвертого дня боев части дивизии получили приказ Виноградова отойти еще немного. Командный пункт командира дивизии был соответственно с этим перенесен в новый блиндаж.
— Товарищ генерал, — говорил адъютант, беспокоясь о Виноградове, — очень прошу вас спуститься вниз.
Виноградов молча покачал головой. Он стоял у входа в блиндаж, накинув на плечи шинель. Командиры подбегали к нему и коротко рапортовали о благополучном движении и об устройстве подразделений на новом месте.
— Хорошо, — каждому из них говорил Виноградов. — Можете идти. — Его сосредоточенное лицо, освещенное белой ночью, было ясно видно.
Один из командиров добавил:
— Интересно, товарищ генерал, мы уже здесь, а немцы все еще по оврагу колотят. — И он засмеялся, довольный, что так незаметно отвел свой батальон.
— Хорошо, хорошо, — сказал Виноградов. — Можете, идти.
Немцы действительно еще некоторое время били по прежним целям, затем разом все смолкло. Виноградов стоял не двигаясь, как вросший в землю. Пролетел немецкий самолет и сбросил осветительную бомбу.
Медленная судорога пробежала по земле, и сразу же вслед за ней земля застонала, во многих местах поднятая на воздух враждебной силой.
Виноградов вынул платок из кармана и вытер испарину с лица. С того момента, как он понял, что немцы будут вынуждены, чтобы не ослабить своего тарана, совершить новую ошибку, он находился в состоянии напряженного ожидания. Теперь, убедившись, что немцы совершили эту новую ошибку и бросили последние резервы, Виноградов стал думать о разгроме врага.
Как летом на севере немеркнущий свет изменяет обычное представление о дне и ночи, так война изменила обычную жизнь человека, не оставив ему безопасных минут. Но с каждым новым оборотом войны Виноградов чувствовал, что приближается решительная минута; решительным мгновением было бы правильнее назвать то, что должно было наступить.
— Товарищ генерал, — сказал адъютант, выходя из блиндажа. — Вас к телефону…
— Что? — спросил Виноградов, по лицу адъютанта угадывая недоброе.
— Нет, вы сами, товарищ генерал, — сказал адъютант.
Виноградов спустился в блиндаж, взял трубку.
— Да ты врешь! — закричал он, ладонью стукнув по столу.
— Начальник штаба тяжело ранен, — повторил голос в телефонной трубке. — Тяжелое ранение, товарищ генерал.
Виноградов сел в машину с таким выражением лица, словно задохнулся в тот момент, когда узнал о ранении Короткова. Весь путь в рощу Фигурную, где находился медсанбат, он промолчал. Выйдя из машины, сразу увидел Нелевцеву, бежавшую ему навстречу.
— Жив? — спросил Виноградов.
— Да, но… — Она с трудом поспевала за Виноградовым. — Направо в палатке, товарищ генерал, — крикнула она ему вслед.
Виноградов медленно, словно колеблясь, приоткрыл тяжелую полотняную дверь, увидел Короткова, лежавшего на глубоко провисших под его телом носилках, и шагнул к нему. Нелевцева подала табуретку.
Коротков, накрытый белой простыней, лежал неподвижно, напряженно вытянувшись, и казался от этого длиннее и тоньше. Виноградов заметил его руки, лежавшие поверх простыни, и стиснутые кулаки.
В палатке, залитой ярким электрическим светом, шла послеоперационная суетня: сестры сбрасывали окровавленные бинты и марлю в большое эмалированное ведро, дезинфицировали инструменты и убирали их в стеклянный шкаф, накрывали чистой клеенкой столы, — но Виноградов видел только лицо Короткова.
Лицо еще живого Короткова говорило, что все уже кончено, и это было страшнее, чем смерть. Виноградов опустил голову.
В это время в палатку вошел запыленный и грязный связной:
— Товарищ генерал!..
Нелевцева кинулась к нему, загораживая не то Виноградова, не то Короткова. Он отстранил Нелевцеву.
— От командира полка майора Бобычева, — доложил связной и протянул Виноградову конверт.
Виноградов, быстро взглянув на Короткова, вскрыл конверт. Командир полка доносил, что два часа назад по приказу Виноградова, переданному начальником штаба дивизии, два взвода третьей роты совершили вылазку на левом фланге, чем расстроили боевые порядки немцев. «Немцы в количестве до батальона, — писал Бобычев, — отступили на этом участке на исходные к началу боя позиции, и группа продолжает движение, о чем доношу и прошу ваших указаний».
