– О, не беспокойтесь, ваша светлость, – тотчас же откликнулась мадам Селеста. – Этот фасон предполагает, что вы будете носить поверх платья шали и накидки, а для очень холодных дней мы можем изготовить для вас теплый плащ.
– Или тунику, – подхватила ее товарка. – Тунику-труакар или такой же плащ.
– И что, это совсем новый фасон? – задумчиво спросила Арабелла.
– О да, ваша светлость. Такие туалеты понемногу начинают носить повсюду на континенте, но в Лондоне это будет последний крик моды.
Она сложила свои пухлые ручки и потерла их друг о друга при мысли о том, что будет первой портнихой, которая введет этот новый фасон среди модных дам Лондона. Она продолжала изучать новую клиентку, делая мысленно замеры и примечая особенности ее фигуры, которые следовало бы подчеркнуть или, напротив, затушевать.
Арабелла смотрела на набросок и размышляла, откуда ее мужу столько известно о модах, только что воцарившихся по ту сторону Ла-Манша. Разумеется, он много знал о тенденциях моды вообще. Но, принимая во внимание то, как безукоризненно он был одет сам, едва ли можно было этому удивляться.
– Очень хорошо, – сказала она наконец решительно. – Займитесь моим гардеробом. Вы можете работать вместе?
– О да, мадам, – с готовностью отозвалась Селеста, кивая своей товарке. – Мадам Элизабет и я часто работали вместе.
Мадам Элизабет улыбнулась и закивала с не меньшим энтузиазмом. Раз уж зашла речь о том, чтобы создать гардероб для герцогини Сент-Джулз, то тут было более чем достаточно работы для них обеих. Она извлекла сантиметр из кармана передника.
– А теперь не разрешит ли ее светлость нам?..
Арабелла любезно подчинилась измерениям и была вынуждена слушать комментарии обеих дам, по большей части из ряда вон выходящие по части интимности, что ее смущало.
– А теперь насчет тканей, – сказала Селеста, откладывая наконец сантиметр.
Она обратилась к образцам тканей, разложенных на спинках всех стульев.
– Самые простые, – вмешался Джек. – Муслины, шелка, органди, может быть, еще тафта. Но никакого штофа или бархата.
– Почему? – спросила Арабелла.
Ей нравились отвергнутые им ткани. В них было богатство фактуры, способное удовлетворить ее запросы и вкус.
– В твоем случае платье должно привлекать внимание к тому, кто его носит, а не наоборот, – ответил он. – Уж поверь мне, дорогая.
– Но почему именно в моем случае? – Она начала находить эту беседу поучительной.
– Ну, мадам, его светлость имеет в виду, что ваши краски столь необычны, что ничто не должно с ними соперничать, – сказала мадам Элизабет, расправляя во всю длину отрез кремового муслина с узором из серебристых веточек. – Думаю, это подойдет, ваша светлость?
– Несомненно, – согласился Джек. – Цвета должны быть такими: кремовый, золотистый, слоновой кости, бежевый и, возможно, карамели…
– Но ее светлость будет прекрасно смотреться в темно-коричневом шелке богатого насыщенного цвета, – высказала свое мнение Селеста.
Джек размышлял, с критическим видом разглядывая жену.
– Да, – согласился он. – Но никаких других цветов.
– Случилось так, что я очень люблю зеленый цвет, – сказала Арабелла, решив, что обязана внести свою лепту.
Она уже начинала чувствовать себя тряпичной куклой, с которой играла и которую наряжала в детстве.
– Может быть, позже, – сказал Джек с отсутствующим видом. – Но для начала ты должна показываться одетой только в те цвета и ткани, которые я назвал.
– Ее светлость будет на авансцене, – сказала мадам Элизабет. – И я предвижу, что скоро все светские и модные леди Лондона будут носить те же цвета.
– В таком случае они дуры, – заявила Арабелла. – Эти цвета пойдут не к любому цвету лица.
– Моды и плодят дур, – сказал ей Джек с насмешливой улыбкой. – А теперь поговорим о твоих волосах. Кристоф…
Он поманил маленького аккуратного человечка в шелковом розовом костюме, молча стоявшего у окна во все время этой дискуссии с портнихами.
– Mais oui, ваша светлость, – отозвался тот и с живостью направился к ним. – Если только ее светлость сядет… – Он отвесил поклон Арабелле и подвинул стул без подлокотников к зеркалу. – При таких красивых волосах, как у мадам…
