– Я не хочу въезжать во двор, – сказал Джек. – Тебя ожидают. Поэтому привратник впустит тебя, не задавая лишних вопросов.
Арабелла пожатием плеч избавилась от плаща и вылезла из телеги.
– Ты останешься здесь?
– Конечно. Если ты не вернешься через полчаса, я приду за тобой.
Она покачала головой:
– В этом не будет необходимости. Леди Данстон знает, что делает.
Арабелла улыбнулась ему, стараясь успокоить. Его волнение и отчаяние были в каждой черте его лица и в глубине глаз, полных беспокойства и походивших цветом на сумрачное зимнее море. Она никогда не видела его таким. Он умел скрывать свои чувства под маской веселья и жизнерадостности. Казалось, ничто не может вывести его из равновесия. Даже когда он погружался во мрак своего отчаяния, то оставался с виду спокойным и не выдавал своих чувств. Но сейчас он весь был как открытая рана.
– Я не задержусь долго, – сказала Арабелла и направилась к воротам.
Мэтр Форэ был розовым, упитанным и чрезвычайно самодовольным. Он поднялся из-за своего элегантного письменного стола в стиле Людовика XV, как только объявили о прибытии леди Данстон.
– Миледи Данстон… enchante…
Он вышел из-за стола, поклонился и протянул руку:
– Мне сказали, что явился визитер, но я не мог себе представить, что гостья будет такой очаровательной.
Улыбаясь, он охватил взглядом ее всю, и его маленькие карие глазки блеснули, когда он заметил сапфировые серьги.
На нем был традиционный черный костюм законника, но сюртук и штаны были из тончайшего бархата, а рубашка отделана кружевами. Богато вышитый жилет украшали золотые часы. Пряжки на его башмаках и пуговицы были из лучшего серебра. Его седеющие волосы были тщательно завиты и блестели от помады, и, когда он приблизился к Арабелле, ее окутало облако ароматов мускуса и гардении.
Она подала ему руку в перчатке, но не сделала реверанса. Графини не приседают перед стряпчими, как бы высоко те ни взлетели при новом режиме.
– Мне так приятно, мэтр Форэ, – пробормотала она.
– Прошу садиться, миледи. Может быть, стаканчик шерри? Или чаю?
Он подвинул к ней изящный золоченый стул.
– Благодарю вас, шерри, – сказала она, садясь, оправляя юбки и пряча в их складках кожаный мешочек.
Он позвонил в колокольчик и теперь стоял, потирая руки и разглядывая посетительницу с выражением восторга.
– Какой прекрасный день, – заметил он. – Но может быть, немного слишком теплый?
– Я этого не нахожу, – ответила Арабелла, улыбаясь ничего не значащей улыбкой.
Появился лакей, шерри был налит, и она сделала крошечный глоточек, испытывая благодарность к напитку за дарованную им хмельную отвагу. При всех приятных и даже заискивающих манерах мэтра Форэ она не доверяла ему. Глаза у него были маленькие и слишком близко посаженные друг к другу. Он производил впечатление изворотливого человека.
Мэтр Форэ сел на такой же изящный стул напротив посетительницы. Его тучные бедра переваливались через край стула. Он скрестил ноги и одарил благодушным кивком блестящие пряжки своих башмаков. Потом спросил:
– Чем могу служить, миледи? Поверьте, я готов сделать все, что в моих силах. – Он ослепительно улыбнулся ей.
Арабелла не стала попусту тратить слов.
– В Париж меня привела злополучная оплошность правосудия, сэр. Моя очень старая и близкая подруга заключена по ошибке в тюрьму Ле Шатле. Это англичанка, оказавшаяся в тяжелых обстоятельствах в силу печального недоразумения.
Она многозначительно улыбнулась, будто считала неизбежными такие ошибки, если происходит нечто столь важное, как революция.
– Понимаю. – Он кивнул с серьезным видом. – К сожалению, такое бывает, и, увы, я знал несколько подобных прискорбных случаев. Вам известен номер узницы?
– 1568.
Он тщательнейшим образом записал номер на листке, потом кивнул и сложил пальцы башенкой.
– Как я понимаю, миледи, мы говорим об аристократке? – спросил он. – Это осложняет дело.
– Но все в вашей власти, мэтр Форэ, – ответила Арабелла, снова улыбнувшись.
Она подалась вперед и положила руку поверх его руки.
– Прошу вас, сэр, сделайте, что возможно, чтобы исправить эту ошибку. Моя подруга, виконтесса де Самюр не француженка по рождению, как я вам уже объяснила. Ее муж, виконт, конечно, был казнен. – Она попыталась показать всем своим видом, что считает эту казнь законной и справедливой. – Но его жена, его вдова, ни в чем не виновата.
