Арабелла проснулась под крики, дребезжание якорной цепи, вибрацию корабля, готового стать на якорь. Она все еще лежала, свернувшись клубочком, все еще прижималась к Джеку, а его рука лежала у нее на щеке. Он медленно повернул голову, когда она пошевелилась, и улыбнулся ей:
– Ты хорошо спала, моя любовь. Я это чувствовал.
– А ты вообще не мог заснуть, – решила она, проведя пальцами по его небритому подбородку.
Он так редко выглядел встрепанным и неопрятным, что она нашла его облик по-новому волнующим и чувственным.
– Не мог, – согласился он, убирая из-под нее руку.
Его рука и предплечье затекли, и он яростно потряс ими, когда с подавленным стоном встал с узкой койки.
– Эти койки не предназначены для двоих.
– Нет. Мне жаль, что у тебя затекли руки, – сказала Арабелла покаянно, пытаясь встать.
Он взял ее обеими руками за голову и поцеловал в губы:
– Заслуженное наказание.
– Нет, это не так, – возразила она, страстно обнимая его обеими руками. – Мне не хотелось, чтобы тебе было неудобно.
Об этом было несколько поздно сожалеть, кисло подумал он. Впрочем, ему было не до физических неудобств.
– Что мы будем делать сначала? – спросила Арабелла, расправляя свою многострадальную юбку для верховой езды.
Сейчас было так естественно сказать «мы». Теперь они были вместе, они стали парой с общей целью, и она чувствовала себя легкой, как воздух.
– Отправимся в гостиницу, договоримся о завтраке, а потом найдем лошадей, – ответил он с готовностью. – Одевайся поскорее, пока я принесу вещи из моей каюты.
Он оставил ее облачаться в костюм для верховой езды. Она быстро провела щеткой по волосам и плеснула налицо остатками воды в кувшине. Потом прополоскала рот, гримасничая, потому что вода была солоноватой. От этого ее слегка затошнило.
Она поднялась по трапу, неся сумку с одеждой, и, выйдя на палубу, сощурилась от яркого солнца. Сцена представляла собой некий управляемый хаос: моряки бросали тюки в док, где грузчики их ловили на лету и клали на тележки; между деревянными сараями сновали мужчины; в гавань входили другие корабли, спуская паруса; слышались голоса людей, смешивавшиеся с криками реющих чаек.
Джек разговаривал с Томом Перри возле спущенных сходней, соединивших «Морскую лошадь» с берегом. Он сделал знак Арабелле, осторожно двигавшейся, переступая через кольца канатов и обходя коробки, чтобы присоединиться к ним.
– Капитан Перри рассчитывает снова быть в Кале через десять дней, – сказал Джек, когда она приблизилась к ним.
– Если мы будем здесь, он захватит нас троих.
Он пытался говорить с определенностью и уверенностью. Для него стало очень важным, что Шарлотта находилась в Ле Шатле. Он не мог больше вынести мысли о том, что все их предприятие безнадежно и Клод Фламан ошибся… Или еще хуже – он прибудет слишком поздно, и к этому моменту Шарлотта уже будет мертва.
Такие пораженческие настроения не привели бы ни к чему хорошему. От переутомления его почти лихорадило, но он знал, что не смог бы уснуть, даже если бы для этого нашлось время.
Арабелла чувствовала его усталость и сомнения, но не сказала ничего. Она могла только предложить ему свою силу, чтобы поддержать его.
– На набережной есть гостиница, – сказала она. – Мы можем там позавтракать и, если у них есть конюшни, арендуем лошадей.
– О да, миледи. «Золотой лев» располагает хорошей конюшней, – заверил ее Том Перри. – Вы едете в Париж?
Джек кивнул:
– Да.
– Это займет три дня, – сказал Том.
– Я намерен прибыть туда к завтрашнему вечеру, – возразил Джек.
Капитан посмотрел на Арабеллу с сомнением. Может быть, этот человек и способен скакать, как дьявол, и одолеть это расстояние за два дня, но никак не женщина.
