Она бросила шляпу и хлыст на стул, прошла через спальню и открыла дверь в комнату Джека.
Джек переодевался – надевал бриджи для верховой езды, в то время как Луи расправлял складки его рубашки, уложенной в саквояж, стоявший открытым на кровати.
– Можешь уделить мне пять минут? – спросила Арабелла, стараясь, чтобы голос ее звучал ровно и бесстрастно. – Луи, оставьте нас, пожалуйста.
Камердинер посмотрел на своего господина, и в глазах его было негодование: он не принимал приказаний от герцогини. Но Джек коротко кивнул ему, и Луи, возмущенно фыркнув, вышел.
– В чем дело? – спросил Джек, повязывая галстук.
– Почему ты не сказал мне, что у тебя есть сестра? – спросила она, становясь возле кровати и держась одной рукой за ее столбик: его гладкость и прохлада действовали на нее успокаивающе.
– Этот вопрос все еще остается не твоим делом, – заявил он.
– Я твоя жена, Джек. Как это может быть не моим делом? – спросила она тихо, не сводя с него глаз, стараясь вынудить его этим взглядом ответить ей.
– Неужели ты и впрямь думаешь, что, копаясь в моих делах за моей спиной, можешь заставить меня доверять тебе? – спросил он с сомнением в голосе. – Поверьте, мадам, я ни на йоту вам не верю. Не знаю, как вам удалось проникнуть в эту часть моей жизни, которую я предпочел держать в тайне от вас, но заявляю, что пользы вам это не принесло.
Он снова повернулся к зеркалу, сделав в ее сторону брезгливый жест.
Арабелла заговорила, и в голосе ее прозвучала боль:
– Пожалуйста, Джек. Я не стремилась шпионить за тобой, не пыталась ни во что проникнуть обманом. Джордж сказал мне, что у тебя была сестра, которую ты считаешь погибшей во время Террора. Что вы с ней были очень близки…
– Я ему признателен, – ответил Джек. – Напомни мне, чтобы я выразил ему свою благодарность достойным образом.
– В этом нет вины Джорджа, во всем виноват ты сам, – парировала она.
Теперь гнев сменил парализовавшее ее чувство вины.
– Если бы ты не был таким замкнутым и скрытным насчет себя и своей семьи и не таил ото всех, кто хотел с тобой сблизиться… все… мне не пришлось бы расспрашивать людей о тебе и твоей жизни и о том, что для тебя важно.
Он повернулся лицом к ней, уже вполне овладевший собой и спокойный.
– И что же еще рассказал тебе Джордж, моя прелестная лживая женушка?
– Я не лживая, – обиделась она. – Это ты обманщик, если уж на то пошло. Почему ты столько замалчиваешь о себе? Какие у тебя от меня секреты, Джек? – Она наступала на него: – Я требую, чтобы ты сказал мне.
В ее позе, в том, как сверкали ее золотистые глаза, как она вскинула подбородок, был вызов.
Он отвернулся от нее, но она схватила его за руку, потянула, стараясь повернуть снова лицом к себе. Он стряхнул ее руку, словно несносного слепня, и заговорил устало:
– Оставь меня в покое, Арабелла.
– Нет.
Она снова поймала его руку:
– Почему ты женился на мне, если презираешь меня? А ведь ты меня ни в грош не ставишь, не так ли?
Она рванулась и оказалась стоящей так, чтобы видеть его лицо, и все еще продолжая висеть на его руке и вынуждая его посмотреть на нее.
– Ты меня презираешь?
Наступило молчание, которое, как ей показалось, длилось целую вечность, потом он сказал:
– Нет… нет… я не презираю тебя.
Она смотрела на него, не отводя глаз, и во взгляде ее наконец забрезжило понимание:
– Что тебе сделал мой брат, Джек?
Джек смотрел слепым пристальным взглядом куда-то мимо ее головы и видел кровавую бойню и груду тел во дворе тюрьмы Ля Форс в ту сентябрьскую ночь.
– Он выдал мою сестру.
Внезапно у Арабеллы начался озноб. По спине ее пробежали мурашки, кожу головы закололо. Она выпустила его руку, и ее рука упала вдоль тела.
– Не понимаю.
– Тогда позволь мне объяснить тебе, любовь моя, теми словами, которые будут тебе понятны. – Каждое его слово было проникнуто горькой иронией. – Чтобы спасти свою драгоценную шею, твой братец выдал мою сестру народной полиции. Она погибла во время кровопролитной бойни в Ля Форс.
Голос его внезапно будто отдалился, зазвучал откуда-то издалека, глаза стали пустыми, лишенными выражения, словно он заглянул в черную бездну.
