Больше всего на свете она хотела, чтобы незнакомка оказалась Шарлоттой.
Арабелла остановилась в двери:
– Я даже не знаю, подойдут ли ей мои вещи, Мэг. Похожа ли она на Джека? Если не считать этой серебряной пряди волос. И есть ли между ними внутреннее сходство?
Она подумала о Клоде Фламане, о том, что у него чахотка, что месяцами он и другие узники страдали от недоедания и плохого обращения, и ее охватило отчаяние. Как могла женщина выжить в таких условиях? Особенно та, которая никогда не испытывала тягот жизни? Что ей сделать, чтобы искупить вину Фредерика за страдания Шарлотты? На минуту ощущение тщетности всех усилий затуманило ее сознание. Мэг заметила это и тотчас же спросила:
– Поехать мне с тобой, Белла?
Арабелла покачала головой. Предложение подруги вдохнуло в нее новые силы.
– Нет, Мэг, благодарю, но я должна справиться с этим одна. Кроме того, тебе надо оставаться здесь, чтобы отвечать на вопросы. Если и Джек, и я исчезнем из города без объяснений, пойдут слухи. А так как ты останешься здесь, все будет выглядеть вполне естественно. Мы просто уехали на несколько дней. Потребовалось навестить какого-нибудь родственника, а ты ждешь нашего возвращения.
Мэг кивнула:
– Понимаю. Не беспокойся.
Часом позже Тидмаус, к своему замешательству, увидел, как герцогиня со своей горничной садятся в наемный экипаж и отбывают, а мисс Баррет остается с двумя безутешными рыжими сеттерами.
Присутствие Бекки было необходимо Арабелле, чтобы придать ее отъезду правдоподобие и респектабельность, но та понятия не имела, куда и зачем отправляется ее госпожа. Она покорно выполнила целый ряд распоряжений, отданных необычно резким и отрывистым тоном, и теперь сидела в углу наемной кареты, держа на коленях небольшой ридикюль и не сводя глаз с герцогини, погруженной в раздумье и не пожелавшей ее просветить.
В конце концов Арабелла заметила испуг и подавленное молчание Бекки и сказала с улыбкой, которая, как она надеялась, окажет умиротворяющее действие:
– Когда мы доберемся до Дувра, Бекки, ты отправишься в почтовой карете обратно в Лондон.
– Да, леди Арабелла, – ответила отнюдь не успокоенная Бекки. – Но как насчет вас, мэм?
– Я уезжаю во Францию, но герцог и я очень скоро вернемся.
– Во Францию, миледи? – Бекки уставилась на герцогиню. – Но ведь там неспокойно. Она полна иностранцев, убивающих друг друга. Даже мистер Тидмаус говорил об этом, и этот мистер Альфонс на кухне. О, мэм, там все продолжается, и конца этому не видно.
– Ну, сейчас это не так опасно, как было, – попыталась ее успокоить Арабелла, раздумывая, так ли это на самом деле.
В действительности Париж все еще раздирали на части хлебные бунты. Как свидетельствовали очевидцы, по улицам слонялись банды, не признававшие закона, но гильотина на площадях подчас оставалась без работы.
Бекки смотрела на хозяйку с сомнением. Но герцогиня говорила убежденно, и, уж конечно, она знала лучше, что происходит, чем ее горничная. Поэтому Бекки устроилась поудобнее в своем углу, чтобы наслаждаться необычностью путешествия. Правда, прелесть новизны несколько потускнела, когда оказалось, что они не остановятся на ночлег, а только сменят лошадей в четвертый раз и карета продолжит путь, несмотря на недовольство и ворчанье кучера. Обещание хороших чаевых, однако, привело к тому, что ворчал он тихонько, себе под нос.
В первой же гостинице, где меняли лошадей, Арабелла навела справки и несколько успокоилась, когда ей сообщили, что всадник из Лондона останавливался здесь всего несколько часов назад, чтобы поесть и сменить лошадь. Его гнедому требовалось передохнуть, а потом не спеша вернуться в Лондон с наемным грумом. По крайней мере ее догадка о том, что Джек проследует в Дувр, а оттуда переправится в Кале, была правильной. Она гналась за ним по пятам и почти не отставала. По здравом размышлении Арабелла решила, что едва ли он проведет больше двух часов за отдыхом, но если так, то ненамного опередит ее. Когда ее карета въехала во двор таверны «Ласточка» в Дувре на рассвете следующего дня, она вышла из экипажа, чувствуя, что ноги ее затекли от долгого сидения, а спина онемела, и небрежно осведомилась у одного из конюхов, были ли приезжие в столь ранний час.
