– Тебе не удастся их обмануть. Не зайдешь ли поздороваться с нашими гостями? Маркиз Фронтенак спрашивал о тебе.
Он не мог отказаться поздороваться с гостями в собственном доме.
– Я думал, что надо переодеться, – ответил он, меняя на ходу маршрут. – Но вероятно, и так сойдет. – И последовал в салон за ней.
Арабелла наливала чай нескольким дамам в углу салона, напрягая слух, чтобы различить, о чем ее муж говорит с Фронтенаком. Присутствие Джека сделало для нее невозможным продолжать тайное расследование судьбы графа и графини де Вильфранш. Пока что ей удалось выяснить только, что графа отправили на гильотину два года назад, а его жена, сестра Джека, исчезла несколько позже. Похоже, никто не знал, появилось ли ее имя в ежедневно обновлявшемся списке казненных, публиковавшемся революционным трибуналом, хотя в этом не было ничего удивительного в смертоносном хаосе большого города. Она могла умереть в тюрьме или на гильотине – это было в равной степени вероятно.
Но Арабелла была убеждена, что кто-нибудь еще, кроме Джека, мог знать правду об участи его сестры, правду, которая могла дать ей ключ к тайнам мужа.
Шум в холле тотчас же вызвал тишину в переполненном людьми салоне. В дверях появился Тидмаус.
– Их высочества принц и принцесса Уэльские, – доложил он, кланяясь чуть ли не до колен.
Все поднялись с мест, дамы присели в реверансе, мужчины изогнулись в поклоне, когда танцующей неспешной походкой вошел принц, неся впереди свой животик. Его молодая жена, на которую он не обращал ни малейшего внимания, следовала по пятам. Принцесса Каролина держала голову высоко, но два алых пятна горели на ее щеках, и Арабеллу охватил гнев. Георг, принц Уэльский, был хамом, как она и предположила при их первой встрече. О, он мог быть остроумным и даже умным, но при этом оставался упрямым и надменным и ни в малейшей степени не обладал способностью к самокритике. Он не имел права обращаться с женой так неуважительно.
Она выступила вперед:
– Добро пожаловать, сэр. Добро пожаловать, мадам. – И улыбнулась принцессе: – Не угодно ли чаю?
– Черт возьми! Нет, мадам, – объявил принц. – Кларета, Джек, мой дорогой друг, бутылку вашего лучшего кларета.
– Разумеется, сэр, – ответил Джек безупречно поставленным голосом. – Тидмаус, кларета 83-го года.
Арабелла с улыбкой снова предложила принцессе:
– Не угодно ли чаю, мадам?
– Благодарю вас, леди Арабелла, – отвечала Каролина, стараясь сделать так, чтобы ее улыбка выглядела одновременно и царственной, и благодарной.
Она села и приняла небольшую чашку из рук хозяйки. Ее английский язык лился свободно, но по-французски она говорила значительно медленнее. И все же между дамами завязалась беседа определенного рода. Они заговорили о последних модах, опере и рождении сына у короля Пруссии.
Арабелла заставила себя сесть и слушать скучный для нее разговор. Она наливала чай, иногда вставляла слово-другое, но главным образом делала все возможное, чтобы принцесса чувствовала себя непринужденно.
Взгляд Каролины то и дело обращался к мужу, стоявшему рядом с герцогом Сент-Джулзом в кругу вежливо внимавших им французов. Они смеялись и пили вино.
– Леди Джерси, ваша светлость, – объявил Тидмаус, и Арабелла с трудом набрала воздуха в грудь. Принцесса слегка побледнела, как только в дверях появилась любовница ее мужа. Принц же, сияя улыбкой, бросился навстречу новой гостье.
– Моя дорогая леди Джерси, – говорил он, приближаясь к ней и протягивая руки. – Что за восхитительное совпадение!
Он взял ее за руки, помог ей подняться после глубокого реверанса и звучно расцеловал в обе щеки.
– Едва ли это совпадение, сэр, – ответила она, хихикая и хлопая ресницами. – Я знала, что нынче пополудни вы навестите герцога.
– Кокетка, – возгласил он, игриво похлопывая ее по щечке. – Входите, входите. Выпейте бокал превосходного кларета Джека.
Он повлек ее туда, где кружком стояли мужчины. Арабелла тотчас же поднялась с места и присоединилась к этой группе.
– Добрый день, леди Джерси. Не хотите ли посидеть с нами у камина?
Она знаком указала на группу дам.
Джек с упавшим сердцем заметил, что в глубине карих глаз его жены засверкали золотые искры, а это всегда предвещало неприятности.
