— Так позовите её, ваше сиятельство!
— Ни за что! — гордо ответил Тюля-Люля. — Я разрешаю и тебе покинуть меня…
— Как можно, ваше сиятельство?! — возмутился Чик-Чирик. Неужели вы думаете, что я способен на предательство? Я остаюсь с вами.
Вскоре под крышей беседки воцарилась густая темнота, без единой крапинки, и собеседники уснули: Тюля-Люля на основной перекладине, а Чик-Чирик — в почтительном отдалении.
9.
Утро выдалось прекрасное. Свежий воздух пронизывали юные солнечные лучи; ароматы полевых трав смешивались с чудесными запахами цветов; приятный рокот заходящих на посадку самолётов мягко доносился издалека.
Друзья проснулись рано и с удовольствием позавтракали на птичьем дворе. Даже небольшие расстояния Тюля-Люля преодолевал с трудом, а линия его полёта была столь извилистой и несуразной, что Чик-Чирик не удержался от шутки:
— Ваше сиятельство, глядя на вас, я невольно вспоминаю свои первые учебные порхания.
— Хотел бы я видеть, как бы ты порхал после когтей негодяя Осьминога Кальмаровича…
— Нет-нет, ваше сиятельство! — взъерошился воробей. — Я, извините, просто пошутил…
— Ну, ладно, надо изучить местность и выбрать себе постоянное жилье.
— Так вы не хотите возвращаться домой?!
— У меня уже нет дома. У тебя — другое дело.
— Ни за что, ваше сиятельство! Я остаюсь с вами.
— Похвально, малыш. Значит, мы из одной стаи, как говорят у нас в Австралии.
Обследовав квартал, в котором они находились, и не найдя подходящего жилища, они перелетели в соседний, Собственно, обследованием больше занимался Чик-Чирик, поскольку хвостик его был невредим и полёт увереннее.
Он-то и обнаружил «квартиру» в новом пятиэтажном доме, где помещалось почтовое отделение. Тюля-Люля пристроился над открытым окном и с удовольствием вслушивался в названия городов, произносимые посетителями. Люди отправляли заказные письма и телеграммы, бандероли и посылки во все концы страны и за границу. Тюля-Люля, прикрыв глаза, заметил:
— Ты ощу щаешь, малыш, всю необъятность этого мира и прелесть путешествий?
— Ещё бы! — чирикнул воробышек. — Как я завидую вам, столько повидавшему, ваше сиятельство!
— Ты слышишь? БАМ!.. КамАЗ!.. Атоммаш!.. Какие звучные названия! Так и хочется повторять их… Должно быть, это где-то неподалёку от Австралии. Пальмы, могучее солнце, морские пляжи…
— Вы кто такие? — вдруг раздался сверху хрипловатый голос, и они, задрав клювы, увидели на краю крыши Скворца.
Вот-с, их сиятельство — знатный австралиец… а я… как видите… Но мы живем на другом конце города…
— Я так и подумал, что вы не нашенские. Уже все здесь знают, что БАМ, Атоммаш — великие стройки, там чудеса техники.
— Техники? — оживился. Тюля-Люля. — Это хорошо. Я люблю технику.
И тут кто-то там, в помещении почтового отделения, совсем рядом с открытым окном, произнес:
— Будьте добры, примите посылочку в Артек: там внучек мой отдыхает.
— Яблоки посыпаете?
— Да, из своего сада…
Тюля-Люля едва не свалился с кирпичного уступа от волнения.
Артек?! — задыхаясь от восторга, прошептал он. — Ты слышал, малыш? Там Гошка, я хочу к нему! Дошло? Килограммчик, значит, это наследственное! Я всегда знала, что ты деспот… Чихать в промокашку! Где? Где эта посылка?
— Я вижу её, ваше сиятельство! Она на весах… Но это дырявый ящик — не рассыплется он?
— Через любое из его отверстий я проникну внутрь и отправлюсь в путь… Пищи там хватит. Решено: я уезжаю в Артек!
Они нетерпёливо вертелись возле зарешеченного окна, а когда настал обеденный перерыв, Тюля-Люля распрощался с воробышком, не без труда пролез через круглое отверстие в артековскую посылку, и новое его путешествие началось!..
