Супруги очень тепло приняли Уимзи и угостили его стаканом домашнего вина.
— Мало кто сейчас умеет делать такое вино, — сказала миссис Эштон. — Это вино приготовлено по рецепту моей мамы. По-моему, домашнее вино не сравнишь с тем, что продают в магазинах.
— Хм! — в знак согласия сказал Эштон.
— Я абсолютно согласен с вами, миссис Эштон, сказал Уимзи. — Ваше вино просто превосходно.
Уимзи сказал еще пару фраз о достоинствах вина, а затем сказал, что приехал поблагодарить за помощь с машиной в январе прошлого года.
— Хм! — прохрипел мистер Эштон. — Рад помочь.
— Я знаю, что вы очень отзывчивый человек, — продолжал лорд Питер, — я уже много слышал о ваших добрых делах. Одно то, что вы привезли беднягу Вильяма Тодея из Волбича, когда он был болен, чего стоит. Мне о вас много рассказывали.
— Хм! Хорошо, что тогда мы увидели его и заметили, что бедняге плохо. Хм! На дворе была слишком плохая погода для больного человека. Хм! Грипп — опасная штука.
— Грипп крайне опасен, — сказала миссис Эштон. — Я помню, когда мы увидели его на улице, я сказала: «Посмотри, как он ужасно выглядит. Бедняга Вилли! Он же не доберется сам до дома». Мы нашли его примерно в миле от города. Его машина стояла на обочине, а сам он был практически без сознания. Слава Богу, что он сумел вовремя остановиться, иначе мог бы не справиться с управлением и разбиться. Слава Богу, слава Богу, что все обошлось! Так вот, сначала он никак не хотел выходить из своей машины. Я ему сказала, чтобы он за нее не волновался, что по дороге мы заедем к Тернеру и попросим пригнать ее в деревню. Кстати, у Вилли тогда были с собой деньги. Видимо, он вез их куда-то. Он бредил, и ему почему-то казалось, что деньги надо пересчитать. Конечно, он все рассыпал, и я минут пять собирала купюры. Потом я уложила деньги ему в карман и попыталась успокоить беднягу. Наконец, мы кое-как уговорили его выйти из своей машины и пересесть в нашу.
— Хм!
— Я никак не могу понять, зачем он в такую погоду и в таком состоянии решил куда-то ехать, — продолжала свой рассказ миссис Эштон. — В тот день даже не было ярмарки. Мы сами ни за что не поехали бы в город, если бы мистеру Эштону не надо было срочно встретиться с адвокатом по поводу вопроса об аренде. Вилли знал, что мы поедем в город, и если у него были там какие-то срочные дела, то вместо того, чтобы, будучи больным, куда-то ехать, он вполне мог попросить нас помочь, и мы бы, конечно, все сделали. Даже если ему надо было отвезти деньги в банк, он мог просто написать доверенность, и все. Но, знаете, Вилли всегда был очень скрытным, особенно в отношении своих дел. Хотя, по-моему, это неправильно, ведь если есть возможность воспользоваться помощью друзей — почему бы этого не сделать.
— Дорогая! — сказал мистер Эштон, — хм! Он мог выполнять поручение сэра Генри. Хм!
— И с каких это пор, — ответила миссис Эштон, — семья сэра Генри хранит деньги в лондонских банках? Кроме того, неужели ты думаешь, что сэр Генри мог послать больного человека по своим делам в город, да еще и в такую погоду? По-моему, такого просто быть не могло. Я же говорила тебе, что эти двести фунтов вряд ли имеют какое-либо отношение к сэру Генри. И в прошлый раз ты согласился с тем, что я, как всегда, права. Не правда ли?
— Хм! По-моему, тебе не стоит вмешиваться в дела Вилли. Как поступать со своими деньгами — это его личное дело.
— Да, пожалуй, ты прав, — добродушно признала миссис Эштон, — я постараюсь сдерживать свой язык. Надеюсь, милорд просит мою излишнюю болтливость.
— Ну что вы, миссис Эштон, — сказал Уимзи, — в таком тихом месте, как эта деревня, о чем же говорить, как не о своих соседях? А Тодей ведь ваши соседи, да? Их дом ближе всех расположен к вашему? Им очень повезло. Должно быть, когда Вилли болел, вы помогали ухаживать за ним.
— Да, но не столько, сколько хотелось бы, — ответила миссис Эштон. — Моя дочь тогда тоже заболела — в деревне была настоящая эпидемия, болела практически половина жителей. Поэтому я должна была ухаживать за дочкой. Однако, как могла, я, конечно, помогала Мэри. А моя кухарка готовила для нее. Но ночью…
