Дверь была не обычная, железная, как у всех, а какая-то навороченная, с порошковым покрытием и суперсовременными замками.
Иннокентий пошарил в карманах своих мятых джинсов, ключа, видно, не нашел и нажал кнопку звонка. Тотчас послышались легкие шаги, и женский голос нараспев сказал:
— Иду, иду! Открываю, сыночка!
Дверь распахнулась без скрипа, и я увидела перед собой не старуху, нет, но пожилую даму весьма приятной наружности. Сразу бросалось в глаза, что дама очень следит за собой и не жалеет для себя, любимой, никаких средств.
Седые, слегка осветленные волосы дамы были тщательно уложены, глаза подведены, губы тронуты помадой.
— Какие новости, Кешенька? — спросила дама.
— Вот, — ее сын печально вздохнул и показал на меня.
В глазах мамы на миг мелькнуло разочарование, возможно, посылая сына к частному детективу, она рассчитывала, что он быстро вернется с женой. А тут я. Ну да ладно.
— Я бы хотела кое-что прояснить… — начала я.
— Я не разговариваю с незнакомыми людьми! — прервала меня дама. — И должна вам заметить, милочка, вы ведете себя невежливо, начиная первой.
— Господин Бубликов, — рассердилась я. — Представьте меня вашей маме! И перейдем наконец к делу!
Маму Бубликова звали Верой Павловной, и можете мне поверить, но по внешнему виду она вовсе не напоминала человека, проведшего бессонную ночь. И про два сердечных приступа ее сыночек явно приврал. Или преувеличил.
После знакомства я огляделась в квартире. Контраст с верхними соседями был разительный. Прихожая казалась гораздо больше, оттого вероятно, что убрали уродливый стенной шкаф. На полу — красивая плитка, стены покрыты дорогущими обоями с неявным, но приятным узором. Светильники и мебель подобраны с большим вкусом.
Когда мы жили с мужем в собственном загородном доме, я сама занималась его отделкой. И знаю, что сколько стоит. Так вот, в этой квартире ремонт был сделан очень качественно, тут вряд ли работала бригада гастарбайтеров из Средней Азии или с Украины, квалификация этих мастеров была явно выше.
Мне удалось еще заглянуть в гостиную — дорогущая испанская мягкая мебель, занавески из натурального французского шелка и много комнатных цветов.
— Кешенька, ты устал, иди к себе, — сказала Вера Павловна, — полежи, отдохни…
Сын послушно пошел по коридору, шаркая тапочками.
— Ноги! — сказала его мамаша.
Иннокентий вздрогнул, сбросил пляжные резиновые тапочки и надел домашние, в клеточку.
— Милочка, — проговорила Вера Павловна. — Может быть, выпьете со старухой чашку чая?
Чаю мне совсем не хотелось — было слишком жарко, и если я чего выпила бы, то стакан воды. Но дядя Вася в свое время посвятил меня в сложную науку завязывания отношений со свидетелями и объяснил, что ничто так не сближает, как совместное чаепитие. Так что я, недолго думая, согласилась. Только попросила не черный, а зеленый чай.
— Очень правильно, милочка! — одобрила хозяйка. — Зеленый чай гораздо полезнее, особенно в жару!
Она препроводила меня на кухню и принялась накрывать на стол, вполголоса напевая какой-то старинный романс.
Кухня, как и вся квартира, была на высшем уровне — шведская мебель из хромированной стали, матовое стекло и мореный дуб.
Под предлогом мытья рук мне удалось еще заглянуть в ванную. Там тоже все было устроено по высшему разряду.
Вера Павловна ловко сервировала чай, насыпала заварку в черный японский чайник. Я успела разглядеть упаковку — это был дорогущий китайский чай ручной работы, в прежней жизни я подавала такой только самым значительным гостям мужа.
Перехватив мой взгляд, Вера Павловна вздохнула и проговорила с трогательной интонацией:
— Хороший чай — это моя маленькая слабость! Я считаю, что на себе нельзя экономить! А вот, милочка, угощайтесь печеньем, домашнее, я сама пекла!
Она придвинула ко мне изящную серебряную вазочку с воздушным печеньем.
Я взяла печеньице, отломила маленький кусочек, положила в рот… восхитительно, просто тает во рту! Только… только вряд ли оно домашнее: я точно такое покупала в «Икее», это шведское овсяное печенье… точно, этот вкус ни с чем не спутаешь, да вон на шкафу стоит знакомая синяя коробка…
