Я растолкал Трэвиса.
— Слушай... сколько времени? — пробурчал он сонно.
— Половина шестого.
— Утра?
— Вечера! Скоро обед.
При слове «обед» Трэвис вскочил, но, увидев, что за окном темень, снова забрался в кровать.
— Чего ты врешь? Совсем темно.
Есть два занятия, которые Трэвис обожает больше всех остальных: есть и спать. Если он не ест, то спит, и наоборот.
— О'кей, я действительно соврал. Но мне жутко захотелось выпасть из этого «скукотура» и поразвлечься. Надо убраться отсюда до семи, иначе нас опять поволокут на экскурсию.
— А знаешь, какое развлечение мне больше всего по душе?
— Какое, Трэвис? — с интересом спросил я, рассчитывая на его идеи.
— Поспать.
— Тебе все равно не дадут поспать. Минди начнет колотить в дверь номера и заставит тебя встать. Между прочим, поспать ты можешь и на пляже.
— На пляже?
В Майами Трэвис просто «бог загара». А здесь он напоминает бледное тепличное растение.
— Конечно, на пляже. Ты только представь, Трэвис: французские цыпочки, загорающие топ-лесс.
— Мы не во Франции.
— Ну хорошо, немецкие цыпочки. Какая тебе разница?
— А еда будет?
— Спрашиваешь! На другой стороне улицы есть кафе. Мы там позавтракаем и запасемся сэндвичами. Но вначале нужно выбраться из этой чертовой гостиницы.
Наконец мне все-таки удалось выманить его из кровати. По правде говоря, мне хотелось взглянуть на Бельгийский национальный ботанический сад. (Бельгия! Вот мы где сейчас!) Вчера мы проезжали мимо него, направляясь в «музей номер три». С дороги я заметил большущую секвойю. Только вряд ли я уговорю Трэвиса поехать в ботанический сад. Пляж — другое дело. Все лучше, чем еще один пыльный музей. Если получится, в ботанический сад заглянем на обратном пути.
Я потащил Трэвиса к стойке администратора, у которого намеревался узнать путь до пляжа.
— А ты не мог это сделать, пока я вставал и одевался? — забубнил Трэвис.
— Знаю я твои уловки. Ты бы тут же захрапел.
— Мне иногда кажется, что ты работаешь вышибалой, — огрызнулся Трэвис.
— Летом я предпочитаю отдыхать и не работать никем.
Как назло, администратор куда-то отлучился. За столом сидел другой парень, кто-то из персонала гостиницы. Я посмотрел имя на его бей-дже.
— Джекс, помогите нам немного.
Парень даже не взглянул на меня. Он листал какой-то бульварный журнальчик.
— Эй! Можно вас отвлечь от вашего важного дела?
Парень нехотя оторвался от журнальчика и поднял голову.
— Джеке, как нам добраться до пляжа?
— Меня зовут Жак.
Он посмотрел на меня так... словом, в европейских гостиницах я уже встречал этот взгляд администраторов. Чувствуется, они терпеть не могут американцев, да еще не знающих ни слова на их языке. Физиономия парня сморщилась, будто ему подсунули салат с протухшими анчоусами. Можно подумать, что американские туристы обязаны говорить на всех европейских языках. В школе я учил испанский. Правда, до Испании мы еще не добрались. Или уже проскочили? Честное слово, не помню.
— Пляж, — повторил я и добавил по-испански: — La playa.
— Le plage, — внес свою лепту Трэвис.
— A, oui. La plage.
Мы нажали волшебную кнопочку, и хмурый парень вдруг превратился в нашего лучшего друга и заговорил на сносном английском:
— Автобус туда отходит в половине десятого.
— Джекс, мы не можем ждать до половины десятого.
— Такое у него расписание, — пожал плечами Жак.
Задержись мы здесь до половины десятого, нас выловят и затолкают в очередной музей. С меня довольно. Я не желаю видеть шедевры местной живописи. Подружка меня кинула, поездка немногим лучше прогулки заключенного, а этот парень даже не хочет помочь мне провести один нормальный день в его стране. Разве помогать туристам — не его работа?
— Послушайте, а нет ли какого-нибудь другого автобуса? Или мы находимся в самой отсталой стране Европы?
— Джек, ты его вконец разозлил, — шепнул Трэвис, толкнув меня в бок.
— Плевать. Он все равно не понимает. В этой стране все они...
— Вы правы, monsieur, — вдруг перебил меня Жак. — Извините, я забыл. Есть другой автобус. Он идет по другому маршруту на другой пляж.
Я выразительно поглядел на Трэвиса.
— А вы не будете столь любезны написать нам номер автобуса? — попросил Трэвис.
