— Кстати, о противоположном поле… Сначала я был уверен, что ты влюблена в кого-то из незабвенной парочки твоих поклонников. И сходил с ума от ревности, — добавил Берт.
— Ты имеешь в виду Криса и Грега? — улыбнулась Джессика.
— Ага, — кивнул Берт. — Только я никак не мог понять, кого из них двоих ты предпочла и ради кого ты так стараешься, изображая пылкую страсть ко мне.
— А тебе не приходило в голову, что я, не в силах выбрать между двумя такими достойными молодыми людьми, разделила свое внимание пополам?
— Ты хочешь сказать, что предпочитаешь мужской гарем?
— А ты против? — лукаво взглянула она на него невинными глазами.
— Я?! — вскричал Берт. — Да я своими руками разорву любого, кто посмеет хотя бы приблизиться к моей принцессе! — Его глаза сверкали, а голос походил на грозное рычание.
Джессика подумала, что он не так уж и притворяется, изображая зверскую ярость и ревность.
— Ну, если ты обещаешь заменить мне целый мужской гарем, то я, так и быть, попробую отказаться от этой соблазнительной идеи. — Джессика провела рукой по волосам Берта, вовсе не ожидая, что этот жест разбудит в нем настоящего тигра. Но не яростного и рычащего, а страстного, нежного и необузданного…
В их первую ночь Берт был невероятно нежным, невероятно чутким и невероятно близким… Джессике казалось, что их тела просто специально созданы друг для друга, настолько полным было взаимопонимание, настолько чуткими были его руки и губы и настолько отзывчивым было ее тело на каждое его прикосновение.
Она задыхалась от переполнявшего ее счастливого блаженства, от невыносимых сладостных мук, которые дарил ей Берт, и, наконец, от взрыва, который долго сотрясал ее тело, заставляя крепче прижиматься к Берту, только в нем находя точку опоры посреди этого буйного водоворота. Берт шептал ей на ушко слова любви, заглядывал в ее полузакрытые глаза, гладил ее волосы, целовал лицо, снова и снова пробуждая в ней трепещущие огоньки страсти…
Джессику разбудила бодрая мелодия телефона.
— Доброе утро, любимая, — услышала она в трубке голос Берта. — Я стою у тебя под дверью и умираю от желания тебя увидеть.
— Но сейчас же глубокая ночь, — пробормотала Джессика.
— Ничего подобного. Если ты откроешь глаза, то увидишь, что уже светает.
— И зачем ты меня разбудил в такую рань?! — возмутилась Джессика.
— Когда ты окончательно проснешься, то вспомнишь, — сказал Берт. — И, честно говоря, я уже рассмотрел твою дверь во всех подробностях.
— Уже иду. — Джессика вылезла из-под одеяла и, забыв даже натянуть халат, направилась к двери. По дороге она вспомнила, что сегодня состоится фестиваль воздушных шаров в Центральном парке, который начнется в несусветную рань, в семь часов утра, потому что именно в это время тихо, безветренно и в воздухе нет никаких лишних движений. Она же завела будильник на пять тридцать. Неужели он не прозвенел? — Сколько времени? — спросила она, распахивая дверь.
— Без пятнадцати шесть, — сказал Берт и уставился на Джессику.
Ее ночная сорочка была очень короткой и подчеркивала все соблазнительные изгибы ее тела. Он схватил Джессику в охапку и поцеловал.
— Ты что, мне же нужно умыться. — Джессика слабо отбивалась.
— Ты такая… умопомрачительно красивая, — шептал Берт. — И то, что на тебе надето, это самый лучший наряд.
— Это моя старая ночная рубашка, — возразила Джессика, вырываясь из его рук. — А я непричесанная и неумытая.
— Ты мне очень нравишься такой, — сказал Берт и снова обнял Джессику.
— Берт, ты хочешь, чтобы мы опоздали? Тебя ведь там ждет вся твоя команда.
— Ничего, подождут, — прошептал Берт, увлекая ее в спальню.
Через сорок минут Джессика была готова. На сборы и умывание она потратила ровно три минуты, а все остальное время… Все остальное время было таким умопомрачительно приятным, что Джессика до сих пор ощущала сладостную дрожь во всем теле. Она была уверена, что по ней прекрасно видно, чем они с Бертом сейчас занимались.
— Как я выгляжу? — в очередной раз спросила она, когда они спускались в лифте.
— Как самая прекрасная девушка на свете, — ответил Берт и не смог удержаться от того, чтобы поцеловать ее снова.
