Пока сэр Джон обдумывал весьма смелые и даже новаторские идеи, высказанные Майлзом, мужчины молчали. Первым, однако, нарушил тишину хозяин дома. Подавшись поближе к гостю, он негромко произнес:
— Полагаю, у меня в конюшне найдется парочка Жеребцов, которые могли бы вас заинтересовать, молодой человек.
Все это время Майлз пытался отыскать предлог, который помог бы ему ненавязчиво перевести разговор на Кингз Рэнсома.
— Слыхал я, — в нарочито небрежной манере начал он, — что у вас имеется неплохой жеребец. Кажется, его зовут Кингз Рэнсом — или еще как-то? Впрочем, не в этом суть. Скажите лучше, соответствуют ли его стати тому плану, который я задумал?
— Кингз Рэнсом? — в удивлении воскликнул хозяин. — Конечно же, нет! Этот конь предназначен для скачек. Для этого его воспитывали, кормили и тренировали. Семь лет назад он выступал на Дерби и пришел вторым. Я очень надеюсь, что один из его сыновей в один прекрасный день завоюет мне Большой Приз.
Хотя Майлз при этих словах испытал сильнейшее разочарование, но постарался скрыть свое недовольство.
— Стало быть, вы его не продадите? — ровным голосом осведомился он.
Сэр Джон покачал головой.
— Разумеется, не продам. Кингз Рэнсом — лучшее, что у меня есть. Может статься, что такого коня у меня уже никогда не будет. Это бесценное животное. Кроме того, даже если бы я захотел его продать, у меня все равно ничего бы не вышло. Кингз Рэнсом принадлежит моей дочери. Когда он был еще совсем крохотным жеребенком, я подарил его ей на день рождения. Тогда девочке исполнилось шестнадцать.
Майлз от изумления широко распахнул глаза.
— Вы хотите сказать, что ваша дочь владеет жеребцом по закону — так сказать, с соблюдением всех юридических формальностей? Он что же — записан на ее имя?
— Нет, конечно, — пробурчал сэр Джон и сделал основательный глоток из своего бокала с бренди. — Юридически владельцем жеребца считаюсь я, но настоящая хозяйка этой лошади все-таки Виктория.
Майлз с минуту помолчал, тоже сделал глоток бренди, а затем медленно, тщательно выговаривая каждое слово, сказал:
— Стало быть, в соответствии с законом вы имеете полное право его продать, если, конечно, захотите?
— Ну, если вы так ставите вопрос… — пробормотал сэр Джон. — Отвечу: да, такое право я имею. Только делать этого не стану. Я и Виктории не позволю его продать, если уж на нее найдет такая блажь. Только это вряд ли. Уж кто-кто, а Виктория Кингз Рэнсома не продаст — ни за что на свете.
— Понятно.
Сэр Джон поставил свой бокал на стол и некоторое время внимательно рассматривал сидевшего перед ним молодого человека.
— Послушайте, Уэлсли, — какого черта вы прицепились именно к Кингз Рэнсому? Вы ведь даже его не видели?
— Я много о нем слышал.
— Правда? И от кого же?
— Да как вам сказать? — Майлз старательно избегал конкретного ответа. — Многие мне о нем говорили. Как говорится, слухом земля полнится. Но дело в том, что все эти люди, как один, возносили достоинства жеребца чуть ли не до небес. Ясное дело, что я тоже был заинтригован.
Сэр Джон широко улыбнулся и расправил плечи, раздуваясь от гордости.
— Что верно, то верно. Этот конь — само совершенство. И я с радостью завтра утром вам его покажу, хотя продавать и не собираюсь.
— Охотно взгляну на него, — с кислой улыбкой произнес Майлз, после чего решил сменить тему разговора. Помня о финансовых неурядицах Пемброков, Майлз не отказался от мысли тем или иным путем заполучить жеребца, но решил, что на ранней стадии игры нет смысла демонстрировать чрезмерный интерес к лошади. — В таком случае, — сказал он, — расскажите мне о жеребцах, которых вы можете мне уступить по сходной цене.
Поскольку сэр Джон только этого и ждал, он мигом подхватил тему и в течение последующего получаса без устали расписывал стати и достоинства двух других своих жеребцов, которых Майлз, признаться, уже видел, и знал, что они значительно уступают Кингз Рэнсому. Тем не менее молодой человек вежливо выслушал речь хозяина целиком и лишь изредка перебивал его малозначащими вопросами или короткими комментариями, выказывая таким образом интерес к тому, о чем вещал сэр Джон. На самом же деле все это время он напряженно думал, в какую сумму ему обойдется приобретение лошади, которую он мысленно давно уже поставил в свое собственное стойло.
