— А как работает эта магическая клятва? Если вдруг по незнанию я нарушу…
— Левая рука — рабочая для мага. Если преступление не слишком опасное для страны и государя, вы лишитесь кисти руки. Ну а в случае покушения на убийство монарха или его семьи вы умрете прежде, чем сделаете первый шаг.
— И какие преступления считаются не слишком опасными для страны?
— Легким преступлением считается дезертирство, лжесвидетельство, воровство и даже раскрытие несущественных государственных тайн нашим врагам. К примеру, демонам. Еще добровольный выезд за границу без подорожной грамоты, то есть без пошлины. Контрабанда. Вам нужно прочитать свод законов Риртона, леди.
— Непременно, светлая франа! — Губы у меня пересохли, сердце екнуло.
Нет, я не замыслила переворот и убийство одного эльфообразного коронованного субъекта. Но вот выезд за границу… не только королевства, но вообще мира, планировала.
Про себя я решила отсыпать монашке еще десяток золотых. И мысленно поблагодарила Ворона: не знаю, как он сумел сбить настройки магического заклинания во время присяги, не дав ей закрепиться, но я была уверена, что моя клятва не нашла адресата. А вот брачный договор уже действовал — Ворон делал все, чтобы выполнить вписанный мной пункт о моем возвращении. Клятва закрыла бы мне путь домой, вздумай король воспротивиться. Пошлина за выезд и обязательная подорожная даже аристократов превращала в государственных крепостных.
— Кисть руки можно восстановить или прирастить, леди, — вдруг разоткровенничалась франа. — И есть целители, которые делают это виртуозно.
Уж не она ли сама такая мастерица? Я уважительно посмотрела на нее, а монашка слегка улыбнулась. Мы прекрасно друг друга поняли без всяких менталистов.
— Виртуозно — это значит с восстановлением магических потоков? — спросила я.
Унтана кивнула. Я не стала спрашивать прайс на услуги, время уже поджимало, но информацию запомнила. Получается, что клятвопреступники спокойно могут расхаживать по королевству — и воры, и предатели, и заговорщики. Или последних клятва порвет, как Тузик грелку? Ладно, это потом. Есть и поважнее вопросы.
— А что с брачной клятвой? — спросила я. — Заклинание отрежет правую руку за измену?
Франа брезгливо поджала губы:
— Фи, леди Тиррина! Я наслышана о вашем вздорном характере и отсутствии моральных ориентиров. Странно еще, что вы сохранили девственность при ваших замашках. Но думать об измене уже сейчас, даже не надев брачного кольца?
— Во-первых, почему сразу я? Может, я не уверена в будущем муже. Во-вторых, а это что? — хмыкнула я и продемонстрировала огромный бриллиант-артефакт в кольце Ворона.
— Это еще не брачное кольцо! — отмахнулась франа, хотя ее глаза жадно вперились в драгоценность. — Брачное надевается на третьем этапе. Это фамильный оберег Орияров. Только у них есть традиция вручать этот оберег невестам уже при заключении договора, дабы уберечь девушек от демонических искушений. Никогда не снимайте его, даже в купальне.
Не очень-то и помогает этот оберег, судя по моим предшественницам.
— Спасибо за заботу, — искренне поблагодарила я. — Но что насчет магической клятвы у алтаря? Может ли помешать присяга королю моей супружеской клятве?
Франа Унтана покосилась на окошко, занавешенное вышитой золотом белой кисеей и украшенное цветами.
— Может, — понизила она голос до шепота. — Корона превыше всего. Король может приказать вам доносить на мужа, и это не будет считаться предательством. Король может приказать вам даже лечь на его ложе, и это не будет считаться изменой. Король может приказать вам убить мужа, и это не будет преступлением…
— …а будет считаться исполнением королевского приговора, — так же тихо договорила я. — Король не доверяет своей правой руке?
Монашка осенила себя священным знаком и сделала голос почти беззвучным:
— Не знаю, почему я вам все это говорю, леди… Вы правильно догадались. Наш благословенный Небесами государь боится своей правой руки.
— Почему?
— Потому что граф Орияр проклят.
— Ах, это… Но ведь проклятие легко снимется.
— Но до сих пор не снято.
— Но ведь для этого я и жертвую своей честью — выхожу замуж за некроманта во благо короны, — пафосно заявила я. — Разве не так?
