– Тебе это нравится, - прошептал он.
– Очень.
Чуть влажный ветер пробежал у меня по коже. Мистраль лизнул мне живот, и ветер подул по влажной дорожке, словно у ветра тоже были губы и он мог дуть куда пожелает.
Мистраль прижался губами к местечку, которое только что лизнул, и укусил. Резко и больно, захватив меня врасплох - я даже подскочила.
– Хватит! - почти завопила я.
Ветер принялся играть сухой листвой, задувал ее на меня. Он бросил мои волосы мне на глаза, на секунду я перестала видеть, что делает Мистраль. Ветер пахнул влагой, словно перед дождем. Но в мертвых садах дождя не бывает.
Я чувствовала, как прикасаются губы к холмику у меня между ног, к тугим завиткам волос. Я не видела, но знала, что он делает. Он укусил, и я крикнула:
– Хватит!
Я отбросила волосы назад, чтобы не мешали смотреть. Мистраль коротко лизнул мне между ног, и пульс у меня рванулся вперед, а рот открылся в безмолвном крике.
– Ты знаешь, чего мне хочется, - сказал он, ладонями сжимая мне бедра и слегка надавливая пальцами. Лицо у него помещалось точно над моим пахом, так низко, что я чувствовала там его дыхание.
Я кивнула, не доверяя собственному голосу. Я не хотела, чтобы он увечил меня, но вот чтобы подошел к самому краю… Этот край мне очень нравился. Просто очень.
Наконец я отважилась заговорить. Заговорила почти задыхаясь, слишком нетерпеливо, голос был почти чужой:
– Понемножку, и как только скажу: «Всё», сразу прекращай.
Он опять улыбнулся той улыбкой, что наполняла облачные глаза свирепым светом - и я поняла, что это не игра моего воображения. В густых серых тучах его глаз уже сверкала молния. Она погасла, но теперь вернулась опять, заливая его глаза слепящим белым светом. Ветер стих, воздух казался тяжелым и вязким, и уже попахивало электричеством.
Мистраль пальцами - такими мощными, такими сильными - широко развел мои губы. Он лизнул меня вдоль сверху вниз и обратно, пока я не задрожала под его языком и руками. Только потом он прижался ко мне губами. Только потом дал мне почувствовать прикосновение зубов к самым нежным частям моего тела.
Укус был осторожный: очень медленный и очень осторожный.
– Сильнее, - выдохнула я.
Он повиновался.
Он забрал в рот столько моей плоти, сколько поместилось, и укусил. Укусил так сильно, что меня подбросило в воздух, и я завопила. Только я не кричала: «Всё», я кричала без слов, орала во всю глотку, вся изогнувшись, таращась на Мистраля бешеными глазами.
Я кончила для него, кончила от ощущения его зубов в самом интимном моем местечке. Я кончила для него, но даже на пике удовольствия я сумела проорать «Всё, хватит, о Господи, хватит!». Даже сквозь острейшее из наслаждений я почувствовала, что его зубы нажали чуть сильнее, чем надо. Если чувствуешь боль на пике оргазма, надо немедленно останавливаться - когда удовольствие ослабнет, болеть будет куда больше.
Я опять закричала: «Всё!», и он остановился. Я упала на спину: глаза ничего не видели, я не могла шевельнуться, с трудом переводя дыхание. И даже обессиленная оргазмом, я уже чувствовала боль. Болело везде, где прикоснулись его зубы, и понятно было, что потом болеть будет сильнее. Слишком далеко нас завело мое - и Мистраля - желание.
– Ни один укус не кровоточит, и я ни разу не укусил тебя так сильно, как тогда, - услышала я его голос.
Я кивнула, говорить я еще не могла. Воздух сгустился, как перед грозой - королева тоже умеет так сгустить воздух, что дышать трудно.
– Я тебя поранил? - спросил Мистраль.
– Немножко, - сумела ответить я. Боль стала острее. Еще немного - и останется только боль. Лучше бы он закончил раньше, чем наслаждение сменится болью.
Он подобрался ко мне на четвереньках, и мог заглянуть мне в лицо, нигде ко мне не притрагиваясь.
– Как ты себя чувствуешь, принцесса?
– Хорошо, - сказала я. - Помоги мне перевернуться.
– Зачем?
– Если мы продолжим с тобой сверху, мне будет слишком больно.
– Я был слишком груб, - сокрушенно сказал Мистраль. В его глазах сначала в одном, потом в другом блеснула молния, словно пересекла насквозь его череп. Голубой зигзаг молнии у него на щеке поблек от этой яркой вспышки.
