— В чем дело, Майк?
— А что?
Он смотрел на меня озабоченным взглядом.
— Ли устроился на работу в частное сыскное бюро, предлагавшее всем желающим услуги телохранителей. Одним из его первых заданий была охрана девушки, которую убили под Нью-Йорком несколько дней назад.
— Интересно, — сказал я.
— Очень. А как в смысле материала для газеты?
— Если бы я все знал, я бы сейчас здесь не сидел. Как он умер?
— Убийство исключается.
— Из чего это видно?
Он взял трубку, зажал ее в руке и начал выскребать чашечку перочинным ножом.
— Убийцы не развозят пиво на одном и том же грузовике десять лет подряд. У них в семье не бывает по пятеро детей, и они не плачут на улице, когда первый раз в жизни сбивают пешехода.
— У тебя хорошая память, Рэй.
— Я ходил на похороны. Интересно было узнать, что случилось.
— Свидетели?
— Ни одного.
Я встал, нахлобучив шляпу.
— Спасибо за информацию, Рэй. Я тебе сообщу, если что-нибудь узнаю.
— Нужна помощь?
— Даже очень. Есть три человека, о которых ты можешь собрать сведения. Если раскопаешь что-нибудь ценное, я позабочусь, чтобы твои труды не пропали даром.
— Все, что я хочу, — это получить исключительное право на публикацию материала в нашей газете.
— Возможно, ты его получишь.
Он улыбнулся и сунул трубку в рот. С виду Рэй ничего собой не представлял. Маленький, тощий, вечно без денег. Но он умел первым оказываться в нужном месте. Я тоже улыбнулся ему, махнул на прощанье рукой, спустился на лифте в вестибюль и вышел на улицу.
Кабинет доктора Соберина выходил окнами на Центральный парк. Если не лучшее место в мире, то близкое к нему. Дом был угловой, белой каменной кладки, с венецианскими окнами и с очень деликатной табличкой, которая сообщала, что здесь проживает Мартин Соберин. В данный момент она указывала также, что он у себя, поэтому я толкнул дверь, и мелодичные звуки колокольчика возвестили о моем приходе.
Внутри было даже лучше, чем я ожидал. В доме царила атмосфера строгости и пунктуальности, говорившая о том, что здесь принимает известный врач, который ориентирован на высшие слои общества, но в то же время доступен абсолютно каждому как с финансовой, так и с этической стороны. Стены покрыты полками с книгами, медицинские журналы аккуратно сложены на столе, мебель подобрана и расставлена таким образом, чтобы любой пациент чувствовал себя непринужденно. Я сел в кресло, достал сигарету и щелкнул зажигалкой, но тут в приемную вошла медсестра, и рука моя застыла в воздухе.
Бывают женщины просто хорошенькие. Бывают просто красивые. Бывают просто роскошные. И бывают такие, как эта. Я испытал такое чувство, будто получил удар в живот, а когда перевел дыхание, мне хотелось только одного — чтобы она не сходила с того места, где свет из окна за ее спиной пробивался сквозь белую нейлоновую униформу.
У нее были светло-каштановые волосы и очень подходящий голос. Глаза тоже были под цвет волос. И они ощупывали меня и смеялись, потому что она знала, что я чувствовал. И лишь на какой-то миг в ее глазах появилось разочарование. Потому что ее присутствие все-таки не помешало мне закурить, и за дымом сигареты трудно было разглядеть выражение моего лица.
— Доктор у себя?
— Да, но у него сейчас пациент. Он скоро освободится.
— Я подожду.
— Пройдите, пожалуйста, к моему столу, я заполню на вас карточку.
Я глубоко затянулся и выпустил ровную струю дыма, потом встал и посмотрел на нее сверху вниз, слегка улыбаясь.
— Сейчас это было бы очень кстати, но дело в том, что я не пациент.
— Вот как! — Выражение ее лица нисколько не изменилось, только брови чуть выгнулись вверх.
— Но я хочу сказать, что готов заплатить по обычной таксе, если потребуется.
— Я не думаю, что это потребуется. — Брови у нее встали на место, и она взглянула на меня с быстрой дружелюбной улыбкой. — А я могу вам чем-нибудь помочь?
Я растянул рот в такую улыбку, что она не выдержала и засмеялась.
— Не стесняйтесь, — сказала она.
— Сколько доктор будет занят?
— Возможно, еще полчаса.
— Ладно, попробуем обойтись без него. Я следователь. Меня зовут Майк Хаммер, если это что-нибудь вам говорит. В данный момент я хотел бы получить информацию об одной девушке по имени Берга Торн. Совсем недавно доктор Соберин прописал ей лечение покоем и направил в санаторий.
